– Какое же?
– Этот негодяй был нанят для того, чтобы похитить Миньон.
– Как он мог вообще знать о том, что она будет здесь сегодня?
Мистер Дейвис выругался.
– Он либо преследовал ее, либо ему сказали, где ее можно найти.
– Ему сказали, – заметил мистер Тревельян. – Мужчину наняли меньше чем тридцать минут назад уже здесь, на карнавале. Он убежал, и я не сумел выяснить, кто именно его нанял.
Я уцепилась за его руку, чтобы устоять на ногах. Я не знала, какая именно напасть грозит моей семье, но отлично понимала, что тучи над нашими головами сгущаются и необходимо что-то предпринимать.
* * *
Как только все легли спать, я сразу же села писать письмо мистеру Гудзону. Я потребовала объяснений и сообщила, что происходит в моем доме. Я не знала, кому можно было доверять. Все – мистер Фитц, мистер Галье и мисс Венгль были на карнавале. Мистер Тревельян находился не со мной достаточное время для того, чтобы нанять человека для похищения Миньон, и это беспокоило меня. Мне не по душе вопросы и сомнения, однако вся моя жизнь состоит из них. Даже мистер Дейвис мог быть причиной беды. Насколько сильно он хотел Миньон? И я не знала, по какой причине. Я не думала, что к этому инциденту имел отношение мистер Латур, тем не менее не могла его полностью исключить. Когда я запечатала конверт, до меня снаружи долетели слабые звуки музыки.
Подойдя к застекленной створчатой двери, я открыла ее пошире, и услышала мелодию колыбельной. Заинтригованная, я шагнула на галерею, прячась в закоулках, куда не проникал лунный свет. Прохладный ночной ветерок шелестел листьями пальмы и акации. Понадобилось несколько мгновений для того, чтобы мои глаза привыкли к полумраку, а мой пульс участился, потому что я уже догадывалась, что увижу.
Во дворе мистер Тревельян сидел на каменной стене, за которой находился дубовый парк. Как обычно, он повернулся в мою сторону, безошибочно определив мое присутствие, как бы подтверждая существующую между нами незримую связь. Я чувствовала, что не смогу уснуть в таком состоянии, и подумала, что он мучается тем же. Сомнения, которые я пережила несколько мгновений назад, тут же развеялись, как только я вспомнила о нашем танце при лунном свете.
Мне захотелось спуститься по лестнице с галереи и снова отдаться танцу. Но это означало отдаться страсти, которую он способен разбудить во мне одним-единственным взглядом, нежным прикосновением или тихо произнесенными словами. Я должна была уйти в комнату, однако не могла заставить себя сдвинуться с места. Желание видеть его было сильнее слабых пут благопристойности.