Коренга представил и ужаснулся, а Эврих постучал пальцем по красивому тиснёному корешку.
– Один из таких лжеучёных и написал эту книгу.
Не выдержав, аррант вскочил на ноги и заходил перед Коренгой, бросив на руку полу плаща. Так, словно ему внимали не одинокий молодой венн да ко всему равнодушный старик, а целая школа жаждущих познания учеников.
– Сказать тебе, друг мой, что ты нашёл бы на этих страницах? – Эврих раскрыл томик, который держал заложенный пальцем, и слегка отдалил книгу от глаз. – Вот послушай, я стану читать сразу по-веннски… «…Поелику Солнце есть главнейшая и самая блистательная из планет, воистину самодержавный правитель нашего небосвода, удивления достойна причина, по которой никто доселе не сопоставил его сияние с царственностью и не усмотрел в нём величия нашего Царя-Солнца, Ганиона Богоподобного. Посему, как велит моему сердцу долг верноподданного, осмелюсь отныне и далее на этих страницах упоминать не просто «планету Солнце», но «Царя Ганиона Божественного» – и призываю к тому же всех звездословов, для коих не впустую звучат слова о цветении нашей державы под рукой её мудрого властелина…» Ну и далее в том же духе. – Эврих с таким треском захлопнул книгу, что Торон насторожил уши, а Коренга испугался за целость своей галирадской покупки. – Скажи, друг мой, много ли ты понял из прочитанного мною?
Коренга ответил неуверенно:
– Он… пожелал переименовать… Солнце?
– И в придачу весь небосвод, – кивнул Эврих. – По его утверждению, всякий, кто любит Аррантиаду и верен Царю, должен отныне именовать Луну не Луной, а токмо и единственно Лоллией, в честь славной древней царицы, созвездия же и ярчайшие звёзды – именами разных вельмож…
Старик Тикарам пробормотал что-то, и Эврих резко повернулся к нему.
– Что?
Старец не отвечал слишком долго. Коренга почти перестал ждать ответа от укрывшегося за стеной привычного безразличия. Но Эврих хранил молчание, зорко глядя на Тикарама, да и звёздная вера этого последнего, похоже, оказалась слишком глубоко уязвлена, поскольку он всё же повторил:
– Смотря по тому, сколь обласкан милостью тот или иной царедворец…
– Ты зришь суть, почтенный, – кивнул Эврих. Коренге показалось, будто высокоучёный аррант всё более обращался не к нему, а к нищему деду. – И ведь это началось не вчера! Все мы были гораздо моложе, когда в Аррантиаде начали с уважением произносить имя Тиргея Эрхойра.
Тикарам кивнул было, но, словно спохватившись, не кончил движения и отрешённо уставился в огонь.
– Этот юноша был столь щедро взыскан Богами, что едва ли не подростком сумел наполнить свой разум многообразными богатствами, которые создали до него поколения мудрецов. Всё покорялось ему, от поэзии до законов счисления. Он скромно зарабатывал свой хлеб, обучая грамоте детей столичного Управителя, но, когда собирались вместе люди науки, именно его слово всё чаще оказывалось самым весомым. И вот однажды придворный астролог Кимнот, прозванный Звездословом, предложил устроить тоннель в Карийских горах на подъезде к столице. Этот проход должен был украсить дорогу и уже издали убедить всякого гостя в могуществе Царя-Солнца, по приказу которого изменилось само естество гор. Но тут возвысил голос Тиргей, утверждавший, что проходчики неизбежно потревожат подземную реку, течение которой он успел изучить. Он во всеуслышание посулил обрушение тоннеля и гибель работников…