Торон безмятежно спал, улёгшись мохнатым клубком и уютно подвернув крылья. Коренгу всегда поражало, до чего здорово Торон умел сворачивать крылья. Не заподозришь, в какие широченные паруса они могли развернуться.
– Ты видел когда-нибудь, венн, как луна встаёт из моря? – неожиданно прозвучал голос Эории.
Коренга посмотрел на неё и увидел, что она коротала ожидание с веретеном в руках, верша привычное дело почти ощупью. Так дома у Коренги пряла тонкую шерсть его бабка, родившаяся слепой.
Коренга зевнул, судорожно клацнув зубами, сказал:
– Я само море только в Галираде первый раз увидал. А пока плыли на «Чаграве», не следил даже, где там луна…
– На кораблях не «плавают», а «ходят», – с отвращением перебила сегванка. Немного подумала и смягчилась: – Если, конечно, это правильные корабли… Представь, венн: сколько звёзд в небе, столько же и внизу, горизонта не различишь, а потом где-то далеко возникает свечение, идущее из-под воды. Луна светит сквозь прозрачную толщу, и кажется, будто там, вдали, вспухает пламенеющий водяной горб. Сияние делается всё ярче, и вот наконец она появляется, умытая и прекрасная, и в бесконечную даль протягивается дорожка, вымощенная живым серебром…
Коренга честно попробовал представить. Потом он заметил, что с неба, начиная с восточной стороны, как бы начали пропадать звёзды. Самые яркие продолжали бесстрашно гореть, те же, что послабее, одна за другой гасли.
– Луна восходит… – тут же отозвался Андарх. – Голубая Луна…
Он не столько выговорил эти слова, сколько простонал их на вдохе.
Луна в самом деле выплывала из-за отлогих гребней соседних увалов. Наслушавшись царевича, Коренга ждал, что её свет будет отчётливо синеватым, но нет. Луна была голубой только по названию. Она щедро расстилала по небу снопы самого обычного весеннего серебра, продолжая словно бы за ненадобностью гасить мелкие звёзды, и лик её сверкал правильной полнотой.
Коренга сел в тележке и стал внимательно смотреть туда, где должен был – если верить Андарху – показаться воскрешённый лунным сиянием город. Покамест там ничего не было видно. Зубчатая стена ельника не спешила обретать рукотворную угловатость городских башен. Коренга принялся гадать, вправду ли Фойрег должен был восстать из золы, и если да, то как это произойдёт? Может, город вовсе явит себя только на миг, когда луна будет стоять всего выше над горизонтом? А может, походникам предстояло узреть прозрачные силуэты укреплений, домов, людей – и гадать потом, не приснилось ли, не примстилось ли в причудливой игре лунных теней?