— Вот это? — Фрисснер с сомнением прищурился. Полковник расхохотался.
— Понимаю, — сказал он, успокоившись. — Понимаю. Вид, конечно, неказистый, особенно у этого красавца. — Он пнул пыльный баллон тупорылого трехосного грузовичка. — «Фиат-СПА». У него нет такой штуки, как карбюратор, соответственно нечему засоряться. Поверьте, в пустыне вы будете этому очень рады. А это — «фиат-508». Итальянцы конструировали его специально для Северной Африки, о чем, кстати, не удосужились позаботиться мы.
Фрисснер открыл дверцу желто-серенькой легковушки и заглянул внутрь. В салоне пахло машинным маслом, скисшим молоком и блевотиной.
— Наши механики займутся ими, — сказал полковник. — Вот этот «фиат» и три грузовика. Достаточно?
— Более чем. — Фрисснер захлопнул дверцу. — Припасы, бензин, запчасти, люди — все должно поместиться. Чем меньше внимания мы будем привлекать, тем лучше.
— Я не спрашиваю, за каким чертом вы едете к нагорью Тибести, — серьезно сказал полковник, — но не думаю, что это лучшее путешествие в вашей жизни. Последнее — может быть. Но не лучшее.
— Господин полковник, про каждое свое путешествие я думаю, что оно последнее и не лучшее. И, знаете, всегда ошибался.
Они вернулись в прохладный — по сравнению с двором, разумеется, — гараж, и полковник тут же вызвал какого-то Кубе. Тот явился, оказавшись рыжим увальнем с глазами поросенка и нашивками унтера.
— Посели капитана и еще трех человек в приличное место, — велел Боленберг. Кубе кивнул. — Идите с этим парнем, капитан, он вас устроит. Насчет еды и прочего тоже разберетесь. Я жду вас завтра в девять.
Прежде всего Фрисснер подошел к Ягеру и, кашлянув, сказал:
— Извините, майор. Больше у меня нет никаких вопросов.
— Наконец-то, — съязвил тот.
— Поймите меня, — продолжал Фрисснер, — я вас не знаю, Рике ранен, никто нас не встретил…
— Оставим это, — сказал Ягер, вроде бы смягчившись. — Что это за тип? — Унтер-офицер Кубе. Полковник распорядился поселить нас куда-нибудь.
— Отправьте своего Кубе обратно, я сам вас поселю. Я все-таки работаю при комендатуре, сейчас выкинем кого-нибудь из итальяшек.
Ждать возле комендатуры пришлось недолго. Двухэтажный особняк с видом на море обладал минимумом удобств, но Ягер пояснил, что это далеко не самый худший вариант. Только что отсюда выселили двух итальянских полковников, щебечущие между собой итальянские солдаты еще грузили какие-то их чемоданы и диваны.
— Тряпочники, — процедил Ягер презрительно. — Когда Грациано1 капитулировал у Бедафомма, небось не собирали шмотки по домам… А теперь мы воюем, а они нажирают себе ряшки.