– Ты не рассказал нам, зачем поехал в Сан-Франциско в тот день, – вмешалась Нора. – Обычно ты предупреждаешь нас, если едешь по делам компании. Но в тот раз ты ускользнул незаметно и вернулся так поздно, что Хью принял тебя за грабителя, ворвавшегося в дом. Он не думал, что это ты. Что же, по-твоему, ему оставалось делать в таких обстоятельствах, ведь он должен был защищать женщин? Вполне естественно, что он напал на тебя еще до того, как понял, что это ты… – Ее голос замер под тяжестью обвинения.
– Я не предупредил вас, потому что мои приезды и отъезды вас не касаются, – ответил Шейн.
В это время я заметила кролика, который зашевелился в его кармане. Должно быть, маленькому животному стало тесно. Какова бы ни была причина, заставившая его зашевелиться, последствия оказались фатальными, так как громадная птица на плече Шейна заметила движение и выжидательно уставилась на кролика. К своему ужасу, я услышала слова Шейна:
– Я принес тебе угощение, Голди.
Он засунул свою длинную гибкую руку в карман и вытащил маленький серый комочек меха.
– Нет, не здесь, ты испортишь ковер, – предупредил он и направился с соколом к камину.
Рой вздохнула, углы ее губ недоверчиво опустились вниз, Нора издала крик. Только Трула, похоже, полностью владела собой. Она наблюдала за голодной птицей с бесстрастным выражением. Какие бы эмоции она ни испытывала, она старательно скрывала их за гладким совершенством своего лица.
– Должно быть, ты законченный варвар, кузен, – просипел Хью, голос его слегка дрожал, так что слова утратили заложенный в них яд и выражали всего лишь испуг. – Ты все еще продолжаешь играть в Шейна Гордого? Побойся Бога!
– Шейн, дорогой! – взмолилась Нора.
Ни на кого не обращая внимания, Шейн церемонно преподнес кролика голодной птице. Я увидела, как громадная когтистая лапа жадно схватила маленький серый комочек. Один из когтей слегка задел смуглую руку Шейна. Казалось, он не заметил, что несколько капель крови упали к его ногам.
Раздался крик Рой:
– Кровавый камень!
Тогда я заметила, что камень, на котором стоял Шейн, отличался от остальных, остроугольных и серых мраморных плит с белыми полосками.
Этот центральный камень был гладким и круглым, его блестящая поверхность имела странный коричневато-красный оттенок.
Цвет засохшей крови, подумала я; свежие капли крови сверкали на гладкой поверхности камня, словно медленно сочась из нее.
– Три капли крови, – задыхаясь, прошептала Рой, ее глаза блестели от страха. – Три человека в этом доме обречены на смерть!
Я пристально смотрела на камень, его жуткое очарование притягивало.