Стрелки часов приближались к двум часам ночи 7 января. Командир бригады прибыл в первый танковый батальон, собрал офицеров, провел короткое совещание, доведя до нас последние данные обстановки и выразив твердую уверенность в успешном выполнении задачи в сложных метеоусловиях.
Метет метель. Снег и холодный порывистый ветер загнали гитлеровцев в землянки и глубокие окопы. «Эмча», выкрашенные в белый цвет, хорошо сливаясь с таким же окружающим фоном, были едва различимы в снежной густой круговерти.
В 3 часа ночи Николай Михно скомандовал отряду: «200» («Начало»). Танки, тихо рокоча моторами, двинулись к переднему краю. Саперы провели нас через проделанные проходы в наших минных полях. Точно направили в «коридорчик», подготовленный в неприятельских взрывных заграждениях. Дистанции между танками 20–25 метров. При таком порядке следования каждый «Шерман» может вести огонь только в одну сторону – под углом вправо или влево; лишь первая машина имела полный сектор фронтального обстрела. Молчала наша артиллерия, готовая в любой момент открыть огонь.
Колонна передового отряда на узком участке фронта смяла неприятеля на первой позиции, а за ним и главные силы бригады, имея такое же походное построение, ворвались в расположение противника. Пушечно-пулеметный огонь «Эмча» дополнялся автоматными очередями десантников. Удар отряда, а затем и основных сил бригады глубокой ночью в такую погоду оказался полной неожиданностью для противника. Сопротивления на переднем крае и в ближайшей глубине обороны практически не было. Теперь главное, не задерживаясь, стремительно прорываться к последующим узлам сопротивления. Тороплю отряд: «Скорость, скорость!» Надо максимально использовать неожиданность нападения и плохую погоду и, конечно, выдержать правильность заданного курса. В отряде – три навигационных прибора. Я и еще два командира танков в голове и хвосте колонны следим за азимутом. Такое дублирование было необходимо не только для контроля, но и на случай выхода из строя одной из машин, имеющих гирокомпас.
Снегопад кончился. Как хорошо, что это изменение погоды застало нас в глубине обороны, а не на переднем крае. Здесь плотность сил и средств у противника меньшая… Всматриваюсь в темноту. Впереди, чуть правее, вижу свет: «Атаковать с ходу! Не позволять неприятелю опомниться!» Гусеницы головных «Шерманов» вздымают белесый вихрь. Легкие пушинки только что выпавшего снега плотной пеленой покрывают приборы наблюдения и прицеливания, заставляя нас часто их протирать…
Выскочили к кирпичному заводу, возле которого располагалась огневая позиция вражеской артиллерии. Расстреляв гитлеровцев из пушек и пулеметов, передовой отряд устремился дальше. За нами, в полутора километрах сзади, главные силы бригады. Пока отряду не удается оторваться от них. Снова требую: «Увеличить скорость!» Дизеля работают на полную мощность… Со стороны населенного пункта Бела ударила артиллерия. Над нами повисло несколько «люстр». И сразу фонтаны земли, перемешанной со снегом, встали перед «Шерманами» – противник поставил заградительный огонь, пытаясь перекрыть путь для дальнейшего движения. Идти в лобовую атаку – значит лезть на рожон, нести неоправданные потери. Принимаю решение обойти кирпичный завод с юго-востока и навалиться на неприятельские пушки в поселке Бела с фланга. Маневрируя по заснеженному полю и перелеску, «Шермана» выходят несколько южнее Белы. Сильные порывы ветра не могут заглушить шума танковых моторов, и это позволяет гитлеровцам ориентировочно определить район нашего нахождения и выпустить туда несколько осветительных снарядов. Хотя белый камуфляж танков существенно скрадывал их на заснеженном поле, все же нас заметили. Огонь с каждой минутой усиливался. Один из «Шерманов», словно наткнувшись на какое-то невидимое препятствие, остановился и сразу окутался густым черным дымом. Порывы ветра швыряли его в разные стороны. Временами он отрывался от моторного отделения, но новые клубы дыма ползли и ползли из машины…