Король поднялся и зарычал от боли: даже по прошествии трех дней после охоты боль в мускулах давала о себе знать. Он закутал Рианнон в одеяла, затем поднялся с кровати и зашагал по холодному полу, чтобы отпереть дверь.
– Простите, что разбудил вас, милорд, – при виде обнаженной фигуры своего владыки часовой виновато поежился, – но там человек, который называет себя посланником короля Фердика. Мне не хотелось в столь позднее время впускать незнакомца, но он настаивает на немедленной личной встрече с вами.
– Разыщи Гаврана, – приказал Мэлгон. – Он должен узнать своего земляка. Если гонец ему знаком, пропусти его в крепость.
Воин поспешил исполнять повеление, а король отыскал на полу свои вещи и начал одеваться.
Рианнон высунула нос из теплых одеял:
– Что там такое?
– Гонец от Фердика.
– Что случилось?
Мэлгон пожал плечами, натянул сапоги и вышел из спальни.
Рианнон села на край кровати и задрожала, как только теплые покровы соскользнули с ее плеч. Теперь, окончательно проснувшись, она не могла избавиться от предчувствия, что случилась беда. Прохладный сырой ветер задувал в окно, и ставень зловеще хлопал по стене. Она сорвалась с места и подбежала к стулу, на котором висело ее платье.
Одевшись, королева вслед за мужем вышла из спальни. В темном крепостном дворе остановилась и поглядела на небо. В воздухе витал резкий запах влаги. Инстинкт подсказывал ей, что близится буря, и от этого смятение в душе лишь усилилось. Без серьезной причины Фердик не стал бы слать гонца. А поскольку тот требовал встречи с самим Мэлгоном, не довольствуясь разговором с Гавраном, то, очевидно, дело касалось лично обоих королей.
Рука Рианнон, толкнувшая дверь пиршественного зала, дрожала. В конце длинной комнаты, возле очага, собрались люди во главе с Мэлгоном. Бэйлин с Элвином обернулись к вошедшей, и их сочувственные взгляды обожгли королеву.
Король отделился от группы своих соратников и направился к жене. Он взял ее за руку и тихо заговорил:
– Рианнон, это вести от твоего отца. Он сообщает нам, что находится при смерти.
Не сводя глаз с Мэлгона и словно стряхивая неприятное сновидение, королева покачала головой:
– Отец никогда не болел. Он не может умирать.
Мгновение царила полная тишина, потом усталый, перепачканный дорожной грязью гонец обратился к ней:
– Мне очень жаль, принцесса Рианнон, но здесь нет никакой ошибки: знахари говорят, что Фердик не переживет и первых заморозков. Этим летом его ранили в ногу, должно быть, дурной сталью. Вскоре после той битвы он почувствовал недомогание, а теперь яд уже распространился по всему бедру.