В этом и заключается суть тюрьмы. Она либо быстро ломает твой дух, либо медленно растирает его в порошок, и тебе уже начинает казаться, что все в порядке, что так и должно быть, потому что у тебя есть шоколадный батончик «Марс» и маленький кусочек слойки, размером с ноготь большого пальца. Очень по-буддистски. Уверен, мистер Эдвард Райдер согласился бы со мной. Но есть тут и обратная сторона: обязательно найдутся такие, которые, окинув тебя злобным взглядом, когда однажды утром ты будешь опорожнять свой горшок, решат, что, оказавшись на воле, они или приберут к рукам твой дом, или сожгут его дотла. Все дело в том, что извращаются твои ощущения. За решеткой сокращаются горизонты, потому что ты уже не зришь и сам горизонт с момента, когда туда попадаешь, и до самого дня освобождения. Если ты видишь небо хотя бы в течение часа в день, можешь считать себя счастливым человеком. Колин делится со мной и моим другом тем, что ждет не дождется, когда его переведут в заведение с более мягким режимом.
– И когда это случится, Кол?
– Года через два. Ничего себе.
Морти, несмотря на все его наплевательское отношение, каждый час своей жизни отгоняет от себя мысли о годах, проведенных за решеткой, и возможности возвращения туда. Он любит рассказывать истории о том, как мотал срок в тюряге и как это было весело, но что-то не особо торопится обратно. Морт расскажет, как он радовался каждый раз, когда в восемь часов вечера, после отбоя, их запирали в камерах, и тогда он наконец-то мог уединиться со своей интересной исторической книгой и доесть свой кусок пирожного. Даже для такого умного и понятливого парня, как Мортимер, годы заключения не прошли безболезненно. Некоторые ребята, освободившись, проводят все свое время, предаваясь воспоминаниям о годах заключения, а оказавшись за решеткой, вне всяких сомнений, только и делают, что болтают о жизни на воле. Так уж получается, что парни, упрятанные всего-то за распространение наркотиков, наблюдают, как к ним подсаживают простых обывателей, совершивших либо убийство, либо забивших человека до смерти, либо попавшихся за драку в пивнушке, либо придушивших собственных женушек, и эти простые обыватели в конечном итоге условно-досрочно освобождаются раньше них самих. Как же так, черт возьми? Осужденные на пожизненное заключение отбывают меньший срок? Я спросил парня, отхватившего солидный кусок, не приходило ли ему ни разу в голову сбежать, осуществить побег. Он ответил: «Все об этом думают. Первые пять лет».
Тюремные службы тоже не исключают такой возможности, и можно закончить жизнь, сидя в уютной камере в какой-нибудь специально построенной новехонькой тюряге, где до внешнего забора – расстояние в четверть мили, а в промежутке располагается еще с десяток электрических ограждений. И тебя, сынок, ожидает нечто подобное. Никаких тебе тюрем открытого типа. Килограммы героина класса «А» предполагают годы в крыле категории «А» строго режима.