– Авантюрист-одиночка – это не страшно, – заметил широкоплечий Гамид. – Что он может сделать?
– У тебя короткая память, уважаемый Гамид, – сказал одноглазый. – Вспомни, что случилось в Зальцбурге. Фарух аль-Фаттах, да пребудет его душа навеки в мире и блаженстве, тоже считал, что имеет дело с одиночкой, не представляющим реальной угрозы. Он даже думал, что уничтожил его. И где сейчас Фарух? Где его опытные, вооруженные до зубов воины? Где мой любимый племянник Халид? И где, наконец, надежный, отлаженный и безопасный канал связи с нашими братьями на Кавказе? Ответив на эти вопросы, дорогой Гамид, ты ответишь и на тот, что минуту назад задал сам: что может сделать одиночка? Немало, как видишь. Гораздо больше, чем мы могли бы безболезненно пережить.
Голос одноглазого, как всегда, был спокойным и ровным, однако, пока он говорил, коричневое лицо Гамида мало-помалу темнело и к концу этой короткой речи сделалось бурым от прилившей крови. С интересом наблюдая за этими изменениями, мистер Рэмси поневоле призадумался об истинных масштабах происходящего. До сего дня он ничего не знал о случившемся и теперь, получив полную информацию, вдруг почувствовал себя в высшей степени неуютно.
Сами по себе неприятности выглядели не слишком большими. Хуже было то, что о них говорил не кто-нибудь, а сам одноглазый. Этот человек уже много лет подряд вмешивался в мировую политику, сплошь и рядом небезуспешно. Он оказывал заметное влияние на судьбы стран и целых регионов, проливал моря крови, был официально объявлен врагом номер один могущественной Америки и при этом превосходно себя чувствовал. И он же всерьез, обстоятельно и с заметной озабоченностью обсуждал со своими ближайшими помощниками смехотворные потуги какого-то авантюриста-одиночки!
Похоже, этот несуществующий корреспондент агентства "Рейтер" представлял собой реальную угрозу. Этот мелкий, никому не известный человечишка сумел обратить на себя внимание такого гиганта, и уже одно это внушало опасливое уважение.
Продолжая разглядывать кирпично-красные щеки Гамида и слушать монотонно журчащий голос хозяина, мистер Рэмси быстро прикинул в уме шансы и перспективы. В чем-то Гамид был прав: вряд ли шустрый француз представлял серьезную опасность для одноглазого. А вот его окружение этот липовый корреспондент уже успел изрядно потрепать. И можно было предположить, что он не остановится. Он двигался по цепочке, перебирая звено за звеном, и после встречи с ним эти звенья просто переставали существовать. Люди одноглазого умирали один за другим, но перед смертью каждый успевал дать французу информацию, необходимую для того, чтобы сделать очередной ход.