Пока казначей быстро, но аккуратно и методично изымал из кабинета все, что могло быть связано с его именем, ему не давала покоя какая-то мелочь – пустяк, мимо которого он прошел, не обратив внимания, но который тем не менее отложился в подсознании и теперь беспокоил его, как камешек в ботинке. Выдвигая и задвигая ящики стола в поисках пропущенных улик, мистер Рэмси постарался понять, что именно не дает ему покоя. На секунду он замер. "О, дьявол!" – шепотом воскликнул казначей и подошел к окну.
Осторожно раздвинув матерчатые ленты вертикальных жалюзи, он выглянул на улицу, и у него немного отлегло от сердца: потрепанный грузовой "фольксваген-LT28", стоявший у обочины прямо напротив клуба, бесследно исчез. Мистер Рэмси не стал ни хвалить себя за осторожность, ни укорять за излишнюю мнительность. У него возникло подозрение, и он его проверил и убедился, что оно было беспочвенным. Следовательно, подозрение можно было отбросить и забыть о нем, вновь сосредоточившись на текущих делах.
Так он и поступил. Сразу же выяснилось, что дел здесь, в кабинете, у него уже не осталось. Мистер Рэмси захлопнул кейс, надел пальто и шляпу и, оправляя шарф, окинул свой офис прощальным взглядом, даже не подозревая, что смотрит прямо в лицо Гамиду с экрана монитора, установленного в комнате охраны. С кривой улыбкой наблюдая за манипуляциями казначея, смуглый Гамид пригнул укрепленный на длинной гибкой ноге микрофон и сказал в него несколько слов по-арабски.
Когда мистер Рэмси покинул опустевший кабинет, начальник охраны немного подождал, давая ему время убраться из здания, а затем встал и, потянувшись, неторопливо зашагал в сторону административного крыла: до приезда хозяина ему нужно было провернуть одно небольшое, но важное дельце в мужском туалете.
Глеб от души зевнул и, подняв на лоб темные очки, потер кулаками слезящиеся, слипающиеся от усталости глаза. Салон машины уже успел заметно остыть; не только боковые окна, но и ветровое стекло в тех местах, куда не доставали щетки "дворников", были покрыты серыми извилистыми наростами растаявшего, а затем замерзшего прямо на ходу снега. Точно так же выглядели капот и передние крылья; минувшая ночь тяжело далась и автомобилю, и водителю.
С неба сеялся мелкий сероватый снег. Здесь его пока что было совсем мало, не то что в окрестностях донкастерского поместья, но можно было не сомневаться, что вскоре непогода доберется и сюда. Радио кричало об этом всю ночь; Глеб слушал его, чтобы не уснуть за рулем, и теперь мог пересказать долгосрочный прогноз метеорологов наизусть и даже с теми же интонациями, что и у любого из работавших этой ночью в эфире дикторов. Особенно утомил Сиверова один, полагавший себя весельчаком и комиком и потому уснащавший зловещее карканье синоптиков плоскими заунывными шутками, которые посеяли в душе Слепого семена сомнения в пресловутой тонкости английского юмора.