– А что ты видел, какие исторические события?
– Видел Крещение Руси. Еще разные зна менитые сражения, я все-таки попал сюда пацаном, и мне занятно было увидеть свои ми глазами Бородинское сражение, а потом битву при Ватерлоо. Позже меня интересо вали более важные для человечества момен ты истории: я ходил вместе с апостолами, когда они сопровождали Спасителя, видел смерть мучеников за веру, наблюдал создание первых монастырей. Я был ребенком, поэтому захотел познакомиться со львом Иорданом и с медведем святого Серафима.
– Кто такие Иордан и Серафим?
Алеша принимался рассказывать мне благочестивые христианские истории, от которых я скоро начинала зевать.
Он тоже пытался меня воспитывать и очень огорчался тем, что я не умею молиться.
– А я вот не понимаю, зачем Господу ваше хоровое пение? Неужели Он и так не знает, что вы Его любите и поклоняетесь Ему?
– Конечно, Господь это знает. А вот за чем ты мне по десяти раз на день говоришь о своей любви?
– Чтобы ты знал. И потом, я ведь так со скучилась по тебе, Алешенька!
– Если бы ты знала, как любят Бога и как скучают по нему настоящие боголюбцы… Но говоришь ты мне о своей любви не для информации, а потому, что тебе радостно это говорить, а мне – слушать. Вот так и в обще нии человека с Богом, то есть в молитве: нам радостно славить Его, а Ему радостно это слышать.
– Но зачем для молитвы толпиться в храмах? Можно молиться и по одному.
– А ты помнишь, как мы вешались на отца и наперебой кричали ему, что любим его, и как это было радостно нам, и как он любил, чтобы мы встречали его с работы?
– Мы были детьми.
– По отношению к Богу мы всегда остаемся детьми.
– Неужели ты искренне любишь Бога больше, чем любил отца? Ты ведь был его любимчиком!
– Конечно, Бога я люблю гораздо больше.
– И больше, чем Деда? И больше, чем меня? – Алеша смеялся и кивал утвердительно. Я обижалась.
Вечерами мы всей семьей собирались у камина. Топили его не для тепла, а для уюта.
Разговоры моих близких мне в основном оставались непонятными, но мне просто хорошо было сидеть с ними у огня, вспоминать увиденное днем и расспрашивать всех обо всем. Все были очень ласковы со мной и баловали меня как могли. Мне наливали бокал какого-то напитка, вкусом и цветом напоминавшего лучшее бордо, мое любимое вино. Напиток этот веселил, но не опьянял. Я потягивала его маленькими глотками, смотрела на угольки в камине, слушала милые голоса, часто и не слушая, о чем они беседуют. А беседа шла не только о делах в школе и в Долине, но и о подвигах святых, о грядущих судьбах мира и России, и больше всего, конечно, о Боге.