– Матушка даже на масленицу уже давно не благословляет печь блины, а вот для сестры Леониды расщедрилась, – шепнула мне сидевшая рядом мать Алония.
– Почему нельзя печь блины в другое время?
– Потому что тесто из них готовится из макарон, а макароны нужны на просфоры.
– Я могу привезти побольше макарон, чтобы и на блины хватало.
– Куда ты их привезешь? Мы уходим…
– Куда же вы уходите?
– Не знаю. Боюсь, что этого пока никто не знает. Нас Богородица и так долго здесь сохраняла, другие монастыри уже давно разогнали…
После поминок я подошла к матери Евдокии.
– Мать Евдокия, можно с вами поговорить?
– Говорите…
– Вот вы собираетесь покидать обитель, как я поняла. Как же вы будете уходить? Ведь не пешком же по воде?
– Мы перевезем по очереди всех сестер к указателю на Жизор, а уже оттуда все пойдут пешком, в мобиле с прицепом поедут старушки и иконы.
– Мой джип уже отремонтирован: я могла бы помочь вам в переезде по воде. Я вообще могла бы какую-то часть пути ехать с вами, пока нам по дороге. Мы могли бы перевозить сестер группами от одной стоянки до другой, в салоне джипа можно человек шесть усадить, если расстелить матрацы. Мне кажется, будет правильно сразу всем оказаться как можно дальше от монастырского острова.
– В этом есть резон. Но я боюсь, что мы здорово вас задержим. Мы не соберемся скорее чем за три дня, а здесь оставаться небезопасно.
– Для меня менее безопасно, чем для вас, – я ведь не считаюсь асом.
– За помощь монахиням, да и просто за посещение монастыря вас тоже по головке не погладят.
– Бабушка столько лет это делает и не боится, а я еще только начинаю…
– Начинаете – значит собираетесь продолжать?
– Конечно! Раньше у меня была только бабушка, а теперь вот вы все появились… Вы мне совсем не чужие, мать Евдокия! Я это поняла после смерти сестры Леониды…
– Ах вот как… Ну, в таком случае придется поговорить с матушкой.
Матушка меня благословила дождаться конца сборов и уходить из обители вместе со всеми.
На другой день с утра, после литургии, я вместе с сестрами выносила иконы из обеих церквей – большой и малой. Небольшую часть икон матушка отобрала, чтобы взять с собой, а остальные монахини заворачивали в чистые полотенца, потом сверху оборачивали пластиком и упаковывали в приготовленные дядей Лешей деревянные ящики. Увидев меня за этим занятием, дядя Леша спросил:
– Ты все еще здесь?
– Угу.
– У сестер под ногами болтаешься?
– Угу.
– Зачем?
– Матушка благословила.
– А когда домой отправишься?
– А вот как соберемся, тогда вместе со всеми и отправлюсь. Буду сестер на своем джипе перевозить,