– Привет, Лори. Это Квилл, – сказал он. – Как там у тебя?.. Рад слышать. Как ребёнок?.. Ты уверена, что он не ел кошачьих консервов?.. Кстати, о кошках, извини, что снова тебя беспокою, но я хотел спросить о некоторых странностях в поведении Коко в последнее время. В нашей пикакской квартире он привык к большому ковру, от стенки до стенки, а здесь у нас голые деревянные полы и на них несколько ковриков, и он всегда прячется под ними – такого он раньше никогда не делал… Ну разные: в гостиной и в прихожей – восточные, в спальне – вязанные крючком, на кухне – плетёные; все старинные, ручной работы. Коко предпочитает восточные, они самые тонкие и самые ценные. Он всегда был снобом… Нет, он делает под ними туннели, аккуратно так, мастерски. Получается горб. Подожди-ка минутку! Извини меня, Лори. У меня появилась идея! Я перезвоню.
Квиллер повесил трубку и энергично пригладил усы. Схватив фонарик, он бросился к амбару, вломился через «игольное ушко», испугал местного кота, нырнул вниз по лестнице в конюшню и посветил фонариком в юго-западный угол. Там он обнаружил ещё одну деревянную плиту, такую же, как и наверху. Эта тоже была прислонена к стене, но вокруг, неё валялись камни. Он отодвинул её в сторону и с изумлением увидел, что в каменной стене в фут толщиной пробита дыра. Отверстие было фута четыре в ширину и три фута в высоту, сводчатый туннель осыпающейся каменной кладки с полом из утрамбованной глины. Арка была выложена из плитняка, грубо скрепленного раствором. Насколько хватало луча фонарика, тянулся каменный сводчатый проход.
Квиллер быстро встал на колени и пополз. Это и есть туннель, через который бежал Эфраим, понял он. Задуман он был, очевидно, когда Эфраима начали тревожить общественные протесты. Счёт за камень был выписан через три дня после взрыва – в тот же день Лютер поставил свой крестик и согласился втайне построить туннель, пока семья путешествует за границей.
Воспользовался ли Эфраим своим спасательным ходом в ночь на 29 октября? Вполне возможно. Квиллер представил себе, как разъярённые толпы перед домом выкрикивают оскорбления и швыряют в окна камни, а Эфраим тем временем преспокойно ползёт по туннелю. Верный Бозворт уже, конечно, держал наготове лошадь – две лошади, одну для сына Эфраима – с седельными сумками, набитыми драгоценностями. Под покровом ночи двое всадников поскакали по Ивовой тропинке, направляясь к Мусвиллу, где Эфраим садился на пассажирский теплоход, идущий через озеро в Канаду. Его жена между тем скрывалась в доме приходского священника, у мистера и миссис Кроубенкс. С Инохом Динглбери уже была заключена сделка, и сыновья Эфраима должны были довершить задуманное: убить Лютера, который знал слишком многое, и свалить всё на лошадь; наскоро изготовить куклу и инсценировать повешение; объявить о самоубийстве и предъявить предсмертное письмо; разыграть скорбь на похоронах отца. Они и не догадывались о том, как повёрнут всё дело слухи и что их враги запишут кончину Эфраима на свой счёт. А начались эти слухи тогда, когда миссис Кроубенкс нашла белую простыню, забытую после Хеллоуина каким-то озорником.