В Успенской встречаем мы вербное воскресенье. В большой церкви - служба. Все - с вербами и свечами. Храм полон, больше раненых. Впереди, к алтарю - Деникин с белым Георгием на шее, Марков, Романовский, Филимонов, [63]Родзянко.
В разговорах на паперти узнаем, что приехала с Дону делегация, зовут туда, что донские казаки восстали против большевиков и уже очистили часть области.
Все радостны. Неожиданный просвет! Едем на Дон, а там теперь сами казаки поднялись! Какая сила!
По станице рассклеены воззвания Деникина о борьбе за Учредительное собрание.
Горькая Балка
Ранним утром выезжаем из Успенской. Рядом с обозом идут, едут мобилизованные в станице казаки. Теперь в каждой станице кубанский атаман полк. Филимонов и Кубанская краевая рада мобилизуют их и берут в поход с армией. Но винтовок нет, а потому они в обозе.
Выехали в широкую, изумрудную степь. Рысью обгоняет обоз кавалькада. В центре на массивном, гнедом коне - ген. Деникин, в форме, с погонами; лицо сурово-озабоченное; кругом него - офицеры и корниловские текинцы. Немного сзади строем едет Кубанская рада, [64]выделяется характерная фигура Быча, [65]с ним рядом Макаренко. [66]
Весь день и всю ночь едет обоз по степи. Под утро должны переехать жел. дорогу под большой станцией Бело-Глинской.
Рассветает, едут шагом - пылят подводы. Впереди затрещали выстрелы, сильней, сильней, ударила артиллерия.
Бой на жел. дороге.
Командуют: рысью! Понесся обоз, уже ясно видна станция, жел.-дор. путь, поезда.
Впереди лежат цепи, от них долетает треск выстрелов, видны вспыхивающие дымки.
Мчится обоз по дороге, мимо лежащих цепей. Они отстреливаются - перед ними чернеют большевистские цепи.
Под грохот гранат, свист пуль прорвался обоз через жел.-дор. линию и подъезжает к слободе. Горькой Балке.
Скачут подводы с крутого ската и, перелетев мост, тихо подымаются в гору, в село. У первой хаты лежит мертвая женщина, вверх лицом, согнулись в коленях ноги, ветер раздувает синюю с цветами юбку.
Рядом с обозом - верховые. "Что это за женщина, не знаете?" - спрашиваю я одного. Верховой тронул коня, едет с подводой и рассказывает, перегнувшись с седла: "эта, сволочь, выдала наш первый разъезд; они у нее остановились - она их приняла хорошо, а сама к комиссару послала; их захватили, перестреляли, топорами перерубили; а когда второй разъезд утром приехал - опять к ней заехали, большевиками прикинулись, она и рассказала, как кадетов выдала… ну, вот и валяется…"
Зашли в хату. У стола красивая, смуглая женщина, с ребенком.
"Нет ли чего поесть, молодая?" - "Да чего же поесть-то? молочка только".