и «Три сестры».
Линли нетерпеливо листал страницы, ища состав сполнителей. Но, дойдя, уставился на него, не веря своим глазам, едва веря в циничную насмешливость случая, который руководил подбором исполнителей для этих спектаклей. Потому что за исключением Айрин Синклер и горстки актеров и актрис, которые его не интересовали, все остальные были те же самые. Джоанна Эллакорт, Роберт Гэбриэл, Рис Дэвис-Джонс и даже Джереми Винни в маленькой роли, она, конечно, и стала лебединой песней его недолгой сценической карьеры.
Линли отбросил программку в сторону, встал со стула и прошелся по этой маленькой конурке, потирая лоб. Наверняка было что-то, чего он не заметил в тех записях, которые Ханна посвятила своему любовнику. Что-то, что указало бы на его личность, пусть косвенно, что-то, на что Линли не обратил внимания, не уловив, что это значит. Он снова уселся на стул и стал все перечитывать.
Только с четвертого раза он нашел это: «А сам потом – черт покажи мне как ее играть. Конечно он знает как это делается!!! Уж это-то он делать умеет». Таких знатоков могло быть только двое: режиссер постановки или актер, занятый в сцене, из которой была скопирована «предсмертная записка» Ханны. Режиссер конечно же знал, как показать дилетантке азы актерской игры. Или актер, задействованный в этом акте: он тоже знал, как надо играть эту роль, поскольку сам был партнером ее исполнительницы уже на протяжении нескольких недель.
Быстро сверившись с программкой, Линли увидел, что режиссером был лорд Стинхерст. Один – ноль в пользу интуиции сержанта Хейверс. Теперь оставалось только найти, из какой части «Трех сестер» взята «предсмертная записка» и кто играл роли в этой сцене. Потому что теперь он все четко представлял: Ханну, идущую на мельницу, чтобы встретиться с любовником, в кармане у нее восемь страниц текста, старательно переписанного ею от руки для прослушивания. И того, кто убил ее. Он взял эти восемь страниц, вырвал тот кусок, который больше всего годился для предсмертной записки, а остальное унес с собой, оставив ее тело на крюке.
Линли закрыл сундуки, выключил свет, взял все тетрадки и программку. Внизу, в гостиной сидел Тедди, положив ноги на дешевый, заляпанный пищей кофейный столик, и ел из голубой жестяной тарелки рыбные палочки. На полу стояла пинта эля, наполовину опустошенная. На экране маленького цветного телевизора мелькало что-то спортивное, кажется, показывали слалом. Увидев Линли, парнишка вскочил и выключил телевизор.
– У вас в доме есть какие-нибудь пьесы? – спросил Линли, заранее зная, каким будет ответ.