– Доченька? Кто это? Это не…
– Нет, мама. Все в порядке. Не волнуйся, – крикнула она через плечо.
– Извините меня, Барбара, – сказала леди Хелен. – У меня не было другого выхода.
Ее слова привели Барбару в чувство. Она распахнула дверь:
– Входите.
Когда леди Хелен прошла мимо нее и остановилась в холле, Барбара невольно посмотрела на свой дом глазами этой женщины, увидев, как кружатся тут в диком танце безумие и бедность, крепко взявшись за руки. Потертый линолеум на полу, не мытый месяцами, по которому протянулись цепочки следов и лужицы растаявшего снега; выцветшие обои, отстающие в углах и с растущим пятном сырости у двери; разбитая лестница и ряд крючков в стене, на которых небрежно висела потрепанная одежда, часть которой не надевали много лет; старая ротанговая подставка для зонтиков, зиявшая дырами там, где мокрые зонты проели со временем пальмовое волокно; запахи пригоревшей еды, старости и заброшенности.
Моя комната не такая! – захотелось ей крикнуть. – Но я не в состоянии ухаживать за ними как надо, и платить по счетам, и готовить, и следить, чтобы они убирали за собой!
Но она ничего не сказала. Просто стояла и ждала, что скажет леди Хелен, и, умирая от стыда, смотрела, как ее отец ковыляет к двери гостиной, в этих своих мешковатых брюках и серой, в пятнах рубашке, подтягивая за собой на тележке свой баллон с кислородом.
– Это мой отец, – сказала Барбара и, когда ее мать выглянула из кухни, как перепуганная мышь, добавила: – А это моя мать.
Леди Хелен подошла к Джимми Хейверсу, протягивая руку.
– Я – Хелен Клайд, – сказала она и, заглянув в кухню: – Я, видимо, прервала ваш ужин, миссис Хейверс?
Джимми Хейверс широко улыбнулся.
– Сегодня едим китайское, – сказал он. – У нас хватит, если вы хотите перекусить, верно, Барби?
В другое время Барбара, наверное, мрачно усмехнулась бы, представив, как леди Хелен Клайд ест китайские дешевые деликатесы из картонных коробок, расположившись за кухонным столом и болтая с ее матерью о путешествиях в Бразилию, Турцию и Грецию, которыми был заполнен ее больной мозг. Но теперь Барбара только почувствовала растерянность, оттого что стала известна унизительная правда о ее жизни, от сознания, что леди Хелен может ненароком рассказать об условиях ее жизни Линли.
– Спасибо, – любезно ответила леди Хелен. – Я совсем не голодна. – Она улыбнулась Барбаре, но улыбка была похожа на гримасу боли.
Увидев это, Барбара поняла, что, каким бы ни было ее собственное состояние из-за этого визита, леди Хелен сейчас гораздо хуже. Так что она приветливо сказала: