Что и было причиной его терзаний.
Как только полицейская группа из Лондона – а в особенности высокий светловолосый детектив, который, видимо, руководил ею, – покинула библиотеку после короткого разговора с леди Хелен Клайд, Мэри Агнес повернулась к Гоувану с горящим взором.
– Он ба-ажественный, – выдохнула она.
Это замечание служило дурным предзнаменованием, но, как потерявший от любви последний разум, Гоуван жаждал уточнений.
– Божественный? – раздраженно переспросил он.
– Ну, тот полицейский!
И затем Мэри Агнес принялась восторженно перечислять достоинства Линли. Гоуван чувствовал, как они отпечатываются у него в мозгу. Волосы как у Энтони Эндрюса[17], нос как у Чарлза Дэнса[18], глаза как у Бена Кросса[19], а улыбка как у Стинга[20]. И не важно, что этот «божественный» не удосужился хотя бы раз улыбнуться. Мэри Агнес обладала великолепной способностью домысливать детали, когда это требовалось.
Бесплодные состязания с Джереми Айронсом были достаточно тяжелы. Но теперь Гоуван увидел, что ему придется сражаться со всей передовой линией британских звезд, воплощенных в одном человеке. Он заскрежетал зубами и заерзал на неудобном сиденье.
А сидел он на обитом кретоном стуле, ткань которого после стольких часов казалась онемевшей второй кожей. Рядом с ним, на всякий случай аккуратно отодвинутый – уже минут через пятнадцать после их заточения, – помещался глобус на невероятно изысканно украшенной позолоченной подставке. Этот драгоценный глобус принадлежал миссис Джеррард. Гоувану очень хотелось поддать его ногой. А еще лучше – швырнуть в окно. А больше всего ему хотелось сбежать.
Он попытался обуздать это желание, заставив себя проникнуться прелестями библиотеки, но таковых не обнаружил. Белые лепные восьмиугольники на потолке нуждались в побелке, как и гирлянды, украшавшие их по центру. Годами копившаяся копоть от сгоравшего в камине угля и сигаретный дым взяли свое: темные тени в углублениях и трещинах барельефов на самом деле были сажей, той глубоко въевшейся сажей, которая сулила недели две, если не больше, отвратительной работы. Книжные полки тоже не обещали ничего хорошего. Они вмещали сотни переплетенных в кожу томов, да какие сотни – тысячи! И все они, притулившиеся за стеклом, одинаково пахли пылью и невостребованностью. А значит, снова чистить, сушить, чинить и… Где же Мэри Агнес? Он должен ее найти. Он должен отсюда выбраться.
Рядом с ним, со слезами в голосе, взмолилась женщина:
– Ради бога, пожалуйста! Я больше этого не вынесу!
За последние недели Гоуван выработал в себе умеренную неприязнь к актерам в целом. Но за эти девять часов он обнаружил, что к данной кучке актеров он уже успел почувствовать не только неприязнь, но и отвращение, очень стойкое.