– А Понятно. Взятка.
Взгляд Франчески устремился на лорда Стинхерста.
– Стюарт, ты не?.. – Она запнулась от смущения.
Ее брат не ответил.
– Да. Я подумала, что она, может быть, захочет взять свою пьесу назад.
– Скажи им, сколько стоит этот жемчуг, – горячо настаивала Элизабет. – Скажи им!
Франческа, явно не привыкшая обсуждать подобные вещи публично, неодобрительно, но очень деликатно помычала:
– М-м… Это был свадебный подарок Филипа. Моего мужа. Жемчужины были… великолепно подобраны, поэтому…
– Колье стоило больше восьми тысяч фунтов, – выпалила Элизабет.
– Я, конечно, всегда собиралась передать его своей дочери. Но поскольку детей у меня нет…
– Оно переходит к нашей маленькой Элизабет, – победно закончил Винни. – Поэтому кто скорей всего мог стащить его из комнаты Джой? Ах ты, мерзкая сучка! И додумалась свалить на меня!
Элизабет стремительно бросилась к нему. Ее отец, вскочив, перехватил ее. Назревала очередная потасовка. Но в самый разгар страстей в дверях появилась Мэри Агнес Кэмпбелл и замерла в нерешительности на пороге, теребя кончики волос и глядя на всех округлившимися глазами.
Чтобы хоть как-то разрядить атмосферу, Франческа Джеррард спросила:
– Ужин, Мэри Агнес?
Мэри Агнес, не ответив ей, обвела взглядом комнату.
– Гоуван… – ответила она. – Его тут нету? И с полицейскими тоже? Он срочно нужен… – Ее голос прервался. – Вы не видали…
Линли переглянулся с Сент-Джеймсом и Хейверс. Они все втроем разом подумали о самом страшном. И разом вскочили.
– Проследите, чтобы никто отсюда не выходил, – бросил Линли констеблю Лонану.
Они отправились в разные стороны, Хейверс вверх по лестнице, Сент-Джеймс вниз, в нижний северовосточный коридор, а Линли в столовую, через буфетную и котельную. Ворвался в кухню. Кухарка вздрогнула от неожиданности, держа в руке кипящий чайник. Овощной суп с мясом лился через край кастрюли ароматной струйкой. Линли слышал, как наверху грохочет в западном коридоре Хейверс. Распахивает двери. Зовет парня по имени.
Семь шагов, и Линли очутился у судомойни. Ручка повернулась в его руке, но дверь не открылась. Что-то мешало изнутри.
– Хейверс! – закричал он и в нарастающей тревоге снова заорал: – Хейверс! Что за чертовщина!
Затем он услышал, как она несется вниз по лестнице, услышал, как она остановилась, услышал ее недоверчивый вскрик, услышал странный хлюпающий звук – как будто ребенок шлепает по лужам. Шли драгоценные секунды. И затем ее голос, как горькое лекарство, которое знаешь, что придется проглотить, но надешься, что до этого не дойдет:
– Гоуван! Господи!