– Я – сама жизнь, – сказала девушка.
– Что? – ошеломленно переспросил Ник.
– Для тебя я – сама жизнь. Сколько там тебе, тридцать восемь? Сорок? Что же ты узнал? Сделал ли ты хоть что-нибудь? Смотри на меня, смотри. Я – сама жизнь, и пока я с тобой, часть ее переходит тебе. Теперь ты не чувствуешь себя таким старым, правда ведь? Теперь, когда я сижу рядом в этом скибе.
– Мне тридцать четыре, – сказал Ник, – и я совсем не чувствую себя старым. Кстати говоря, пока я сижу здесь с тобой, я чувствую себя старше, а не моложе. И ничего мне не переходит.
– Перейдет, – сказала она.
– Ты знаешь это по опыту, – произнес Ник. – Со старшими мужчинами. До меня.
Открыв сумочку, она достала оттуда зеркальце и пудреницу; она стала проводить аккуратные полосы от глаз, по щекам и к подбородку.
– Ты используешь слишком много косметики, – заметил он.
– Чудесно, ты еще назови меня шлюхой за два юкса.
– Что? – переспросил он, уставившись на нее; его внимание было мгновенно отключено от утреннего движения.
– Ничего, – ответила она. Потом закрыла пудреницу и положила ее вместе с зеркальцем обратно в сумочку. – Не хочешь ли выпить спиртного? – спросила она. – У нас с Дэнни куча знакомых торговцев. Я могла бы даже раздобыть тебе бутылку – как его там? – шотландского виски.
– Сделанного Бог знает где, на каком-нибудь с неба свалившемся самогонном аппарате, – подхватил Ник.
Ее охватил безудержный смех; она сидела, склонив голову и закрывая рукой глаза.
– Представляю себе, как самогонный аппарат машет крыльями в ночном небе, направляясь к новому месту расположения. Где его не отыщет ПДР. – Она продолжала смеяться, сжимая голову так, словно этот образ отказывался ее покинуть.
– От алкоголя можно ослепнуть, – сказал Ник.
– Ерунда. Слепнут от древесного спирта.
– А ты уверена, что различишь их?
– А как можно вообще быть в чем-то уверенным? Дэнни в любой момент может поймать нас и прикончить; то же самое может сделать и ПДР… но это просто не очень вероятно, и ты должен следовать тому, что вероятно, а не тому, что возможно. Возможно все, что угодно. – Она улыбнулась ему. – Но ведь это и хорошо, понимаешь? Это значит, что всегда можно надеяться; так говорит он, Кордон, – это я помню. Кордон без конца это повторяет. На самом деле у него есть не так уж много, что сказать, но это я помню. Мы с тобой можем полюбить друг друга; ты можешь уйти от своей жены, а я – от Дэнни; тогда он совсем свихнется – запьет мертвую – и прикончит нас всех, а потом себя. – Она засмеялась, ее светлые глазки заиграли. – Но разве это не здорово? Разве ты не понимаешь, как это здорово?