Бруни и сама не знала. С одной стороны, Кейн был ей крайне неприятен, но с другой...
– Я не уверена в своих чувствах к нему, – уклончиво ответила она.
– Кейн хороший человек.
Бруни поморщилась. Если ее мама считает его таким уж ангелом, тогда почему согласилась с отцом, когда тот отправил его за решетку десять лет назад? Но, кажется, теперь все просто позабыли об этом. Или есть что-то, о чем ей неизвестно?..
День свадьбы выдался удачным, несмотря даже на небольшие серые облачка, проплывающие по небу.
Бруни закончила с прической и макияжем. Она мысленно молилась о том, чтобы пошел дождь и все сорвалось, но, кажется, ее мечтам не суждено было сбыться.
– Ты потрясающе выглядишь! – воскликнула Гленис Мерсер со слезами на глазах. – Просто сияешь!
Сияю от ярости, подумала Бруни, закрыв лицо фатой.
– Я готова, – соврала она и повернулась к двери.
– Я так горжусь тобой, дочка! – всхлипнула Гленис, помогая ей справиться со шлейфом. – Очень, очень горжусь.
Бруни незаметно смахнула внезапно навернувшиеся на глаза слезы, ненавидя Кейна за то, что он заставляет ее пройти через это.
Он ждал ее у алтаря, увитого глициниями. Его глаза светились странным светом, когда под звуки свадебного марша Бруни подходила все ближе и ближе к нему.
Но почему это так волновало Бруни? Они ведь женились не по любви. Кейн может купить все что угодно, только не ее любовь.
Глаза их на мгновение встретились, когда они заняли свои места у алтаря.
– Мы собрались здесь, чтобы... – начал свою речь священник.
...заставить женщину против ее воли выйти замуж за человека, которого она презирает, – мысленно продолжила Бруни. Пока она размышляла о том, что сказали бы гости, если бы узнали истинные причины, по которым она выходит замуж за Кейна Капруласа, священник продолжал:
– Если кто-нибудь из присутствующих знает причину, по которой эти двое не могут сочетаться браком, пусть скажет об этом сейчас или не говорит никогда.
Бруни очень хотелось, чтобы у нее хватило смелости рассказать всем гостям правду. Но что тогда подумает тетушка Руби, утирающая слезы умиления? Или дядя Артур, который улыбался, глядя па жениха и невесту, как Чеширский кот, который только что съел сметану, канарейку и двух мышей в придачу? Не говоря уже о Паулине, которая в ожидании счастливого конца сморкалась в свой маленький платочек, словно какая-нибудь романтическая героиня.
Но счастливого конца не будет. Бруни знала это.
– Можете поцеловать невесту, – сообщил наконец священник.
Кейн поднял фату с лица Бруни, и губы их слились в поцелуе.
Поцелуй этот был прекрасен, и на какое-то время Бруни забыла о том, что она должна бы ненавидеть Кейна всем сердцем. Забыла о гостях. Забыла обо всем на свете...