– В его глазах ты настоящий герой. Он вообще уверен, что герой тот, кто спит с проститутками и дерется на ножах с бандитами…
***
– Зак?
Женский голос показался ему очень знакомым. Он часто слышал его. Но когда?.. Неужели?.. Да, это было в детстве. Ребячий смех, аромат корицы и горячего шоколада… Жасминовый запах ее духов… Где-то во дворе веселым лаем заливается собака… Но ведь все прошло… Прошло давным-давно…
– Я приехала, как только узнала о том, что случилось.
Все тот же голос. Зак с усилием приоткрыл глаза. Лампы под потолком уже погасили. Палату освещал один ночничок. И еще через окна проникали отблески разноцветных рекламных огней.
В полутьме вырисовывался силуэт высокой женщины, стоявшей у изголовья кровати. На ней была дорогая блузка с блестками и темная юбка.
…Юнис Патриция Прескотт Денвере Смис – так звали эту женщину. Родную мать Закари… Она была здесь, рядом с ним. Зак узнал ее. И волнение, в источнике которого он не мог и не хотел в ту минуту разбираться, наполнило грудь.
– Ты… здесь? Каким образом?..
– Мне позвонил Нельсон. И я первым же рейсом вылетела из Сан-Франциско.
Юнис протянула руку, и ее длинные холодные пальцы утонули в густых волосах сына.
– Я совершенно убита всем этим. Как ты сейчас себя чувствуешь? Все в порядке?
Она неудачно выбрала слово. У Зака никогда не было «все в порядке». И они оба знали это. Он отстранил ее руку и, с трудом ворочая языком, проговорил:
– Неужели это тебе не безразлично?
Юнис вздрогнула, но не двинулась с места.
– Мне не безразлично. Совсем не безразлично. И более, чем всем остальным!
Зак презрительно фыркнул.
– Ты не веришь, что я люблю тебя, – сказала Юнис. – И никогда не верил.
Зак снова закрыл глаза, жалея, что не может заткнуть уши. Он не хотел слышать этой лжи. Ведь если бы Юнис любила его, то уж, верно, не оставила бы отцу! Она же бросила его и многие годы даже не напоминала о своем существовании. Сначала Зак очень переживал разлуку с матерью. Но время шло, он излечился от этих чувств, и сердце его зачерствело. О какой сыновней любви Закари мог говорить с женщиной, которая предала его и всех остальных своих детей? Уитт откупился от нее кругленькой суммой, и она с готовностью пошла на эту сделку!
– Я думала, что у нас с тобой все-таки особые отношения, – продолжала Юнис. – Матери не должны этого говорить, но из всех детей ты был для меня самым любимым, самым близким!
– Не надо меня обманывать, мама. Мы оба знаем, что у тебя никогда не было сердца.
Юнис прикусила губу. Но ее гнев прошел так же быстро, как и зародился. Она грустно посмотрела на сына и прошептала: