– Тебе помог кто-нибудь?
– Долгое время – никто, а потом… было уже слишком поздно. Все было кончено.
– Никогда не бывает «все кончено», и никогда не бывает «слишком поздно». Тебе вовсе не надо жить с этой болью до гробовой доски, Грейс. Ты имеешь полное право освободиться от нее, имеешь право на счастливое будущее рядом с достойным парнем… – Чарльз, в свою очередь, ощущал себя вправе говорить ей это – он искренне желал ей безоблачного и счастливого будущего.
– У меня есть настоящее, а это куда больше для меня значит. Прежде у меня и этого не было. От будущего я немногого жду, – еле слышно и очень печально отвечала Грейс.
– А следовало бы! – пытался раззадорить ее Чарльз. – Ты же так еще молода, почти вдвое моложе меня, подумать только! Твоя жизнь только начинается…
Но она покачала головой с грустной и удивительно мудрой улыбкой:
– Поверьте мне, Чарльз, – он настоял на том, чтобы отныне она обращалась к нему только по имени, – моя жизнь наполовину прожита.
– Тебе так только кажется. Тебе предстоит прожить еще долго-долго – именно поэтому тебе необходимо несколько больше, нежели лишь работать моей секретаршей и помогать в приюте.
– Вы, верно, хотите меня сосватать? – рассмеялась Грейс, с наслаждением вытягивая длинные стройные ноги.
Этот человек добр, он желает ей добра, но сам не знает, что делает. Она вовсе не обычная двадцатидвухлетняя девушка, у которой позади несколько неудач, а впереди безоблачное завтра. Она скорее чувствует себя чудом уцелевшей на поле брани или в лагере смерти – в сущности, почти так оно и есть. А Чарльз Маккензи просто никогда не сталкивался ни с кем вроде нее и теперь не знает, что делать.
– Хотел бы я, чтобы у меня был на примете кто-то, достойный тебя! – отвечал он с улыбкой. Все его знакомые мужчины были либо слишком стары, либо чересчур глупы. Они положительно не заслуживали такой девушки…
Потом они переменили тему – немного поговорили о парусном спорте, который обожал Чарльз, затем он начал рассказывать, как ребенком проводил летние каникулы за городом, потом о тех местах, где побывал. У него был маленький дом в пригороде – там, где прошло его детство, но больше он практически не бывал там. Болезненных тем они старательно избегали. Поздно вечером он ушел, строго-настрого наказав ей побольше отдыхать. Сказал также, что завтра должен съездить в Коннектикут навестить друзей, но Грейс и без того была до глубины души тронута тем, сколько времени он на нее тратил.
Винни явилась вечером в воскресенье, пришел и отец Тим, а когда Грейс, проводив гостей, усаживалась поудобнее перед телевизором, распахнулась дверь и ворвался Чарльз. На нем были брюки цвета хаки и крахмальная голубая рубашка – он словно сошел с рекламного щита, от него так и веяло деревенской свежестью.