– Спасибо тебе..-. – вдруг прошептала она, впервые обратившись к нему на ты, и сама поцеловала его. – За то, что ты так добр и так… терпелив…
– Счастье нельзя торопить… – почти простонал он после очередного поцелуя. …Ах, как непросто все будет! Но он был преисполнен решимости помочь ей преодолеть себя. Он знал, что сколько бы времени ни потребовалось, скольких бы усилий это ему ни стоило – он спасет ее!
Он ушел от нее очень поздно. Сначала уложил ее, полусонную, в постель, поцеловал на прощание и только потом тихонько вышел. Она дала ему ключ от своей квартиры, покоряясь его настойчивым просьбам, и теперь ей не нужно было вставать, чтобы впустить или выпустить его. Наутро, стоя на костылях в ванной и расчесывая волосы, она изумилась несказанно, услышав, как в замке поворачивается ключ. Чарльз принес апельсиновый сок и булочки с сырным кремом. Положив на стол свежий номер «Нью-Йорк тайме», он удалился на кухню, где принялся готовить для нее яичницу с беконом.
– Чистейший холестерин – поверь, именно это тебе сейчас и нужно.
Грейс расхохоталась. После завтрака он приказал ей одеться и вывел ее на прогулку по Первой авеню. Почувствовав, что она утомилась, он тотчас же отвел ее домой. Потом смотрел по телевизору бейсбольный матч, с нежностью держа в объятиях спящую Грейс. Она была удивительно красивой и такой безмятежной… А проснувшись, она подняла на него глаза, изумляясь неожиданно свалившемуся на нее счастью.
– Что вы здесь делаете, мистер Маккензи? – Она сонно улыбнулась, он склонился и поцеловал ее.
– Пришел продиктовать вам кое-что, леди.
– Не шути…
Вечером они заказали пиццу. Чарльз захватил с собой из конторы документы, намереваясь поработать, но решительно отверг помощь Грейс. Когда он закончил, она взглянула на него виновато. Было, в сущности, уже незачем что-то от него скрывать, хотя девушка была уверена, что он никогда не потребует никаких признаний…
– Думаю, я должна тебе кое-что рассказать, Чарльз, – с трудом произнесла она. – У тебя есть право знать. И возможно, многое изменится после того, когда тебе обо всем станет известно.
Но настала пора признаться во всем, пока у них с Чарльзом не зашло еще дальше. Не всякий пожелает женщину, на совести которой убийство. Грейс понимала, что таких единицы. Чарльз вполне мог оказаться представителем большинства.
Он нежно взял ее руки в свои и, прежде чем она раскрыла рот, серьезно посмотрел ей в глаза:
– Хочу, чтобы ты знала: что бы с тобой ни случилось в прошлом, что бы ни сделали с тобой и чего бы ни сделала ты сама – я люблю тебя. Я хочу, чтобы ты услышала это сейчас.