Сверху слали воздушные поцелуи, визг становился оглушительным, а в девушку, идущую впереди Грейс, угодил использованный тампон «Тампакс» – тут Грейс чуть не вырвало. Такое место она и вообразить себе не могла. Словно самый жуткий сон становился явью. Это было словно дорога в ад, откуда нет возврата. Она ощущала тошнотворный запах, исходящий от собственных волос и кожи, а когда они остановились возле ее камеры, Грейс почувствовала первые признаки приступа астмы.
– Адамс Грейс, Б-214. – Охранница отперла дверь, жестом приказала Грейс заходить.
И как только девушка переступила порог, дверь захлопнулась и раздался звук поворачиваемого в замке ключа. Она стояла в крошечной комнатке – тут были нары в два яруса, а стены сплошь заклеены картинками с обнаженными красотками. Здесь были вырезки из «Плейбоя» и «Хастлера», а также из журналов, которые, по мнению Грейс, женщины никогда не читают. Но здесь другие законы. По крайней мере ее соседка явно ими увлекалась. Нижние нары были аккуратно застелены и прибраны, и Грейс дрожащими руками принялась устраивать себе постель наверху. Потом поставила на крошечную полочку свою зубную щетку в маленьком бумажном стаканчике, который ей выдали. Ее заранее предупредили, что пасту и сигареты она должна покупать себе сама. Но Грейс никогда не курила, да и не могла из-за астмы…
Застелив постель, она взобралась на нары и уселась там. Так она и сидела, глядя на дверь и гадая, что же будет дальше. Что ждет ее, когда явится соседка? Вкусы ее читались по картинкам на стенах предельно ясно – и Грейс страшилась самого худшего.
Девушка несказанно удивилась, когда часа через два двери открылись и охранница впустила в камеру мрачноватую женщину лет под пятьдесят. Она лишь зыркнула на Грейс, не говоря ни слова. Потом довольно долго рассматривала девушку – красоты Грейс нельзя было не заметить, но, похоже, на женщину это не произвело никакого впечатления. Прошло добрых полчаса, прежде чем она соизволила поздороваться и представиться. Звали ее Салли.
– Не потерплю здесь дерьма, поняла? – отрывисто сказала она Грейс. – Ни посиделок, ни визитеров, ни порнухи, ни «дури». Я здесь уже семь лет. У меня есть друзья, и рыльце у меня не в пушку. Поступай так же – и все будет хорошо. А если станешь мне досаждать, то будешь лететь отсюда до блока «Д». Тебе ясно?
– Да, – бесшумно пошевелила губами Грейс. Грудь сдавливало все сильнее и сильнее. Это началось еще утром, а к обеду она едва могла дышать. Она мучительно хрипела, а ингалятора не было – его забрали утром вместе с прочими вещами.