Мужчины, обдавая друг друга ледяными взглядами, все же пожали друг другу руки. Словно два быка на арене, подумала Дани.
– Что ж, Джонни, если это все, что ты хотел узнать... – решительно начала Дани.
– Ковердейл... – задумчиво протянул Джонни, и глаза у него заблестели. – Сын Конни Ковердейл, я не ошибся?
– Даже если и так? – враждебно спросил Оливер.
– Ничего, – простодушно и открыто улыбнулся Джонни. – Дани все мне рассказала про книгу, которую она пишет для вашей матери.
Дани похолодела. Прозрачные холодные глаза обратились к Дани.
– Вот даже как? – бесстрастным голосом проговорил он.
Дани внутренне застонала. Ну что городит этот Джонни! Как это она ему все рассказала! Сказать, что она работает над книгой, – вовсе не значит сказать все! Но, конечно, она не может отрицать, что Джонни знает о книге...
– Вовсе не все, – опровергла она заявление Джонни, и сама поняла, как беспомощно звучит ее протест.
Сердце ее упало. Она поняла, что Оливер воспринял слова Джонни совершенно буквально. Думая, что они с Джонни близки, он, несомненно, сделал вывод, что она делилась с близким человеком всем, что важно для нее. И, следовательно, она обманула его, когда вчера заявила, что Джонни ничего не знает о дневниках.
Она с мольбой протянула к нему руки.
– Оливер, прошу тебя...
– Надеюсь, вы оба извините меня, – холодно бросил Оливер, не замечая протянутой руки. – Мне нужно ехать обратно в больницу. Всего доброго.
Дани бессильно уронила руки. Она понимала, что разговаривать с ним сейчас совершенно бесполезно. Пока рядом Джонни, из этого все равно не выйдет ничего хорошего. Может быть, из этого никогда не выйдет ничего хорошего.
– Я сам поговорю с Джанет насчет вещей моей матери, – тусклым голосом произнес Оливер. И презрительно бросил Джонни, проходя мимо него: – Счастливо оставаться.
Дани с отчаянием смотрела, как он стремительно спускается по лестнице к тротуару, перешагивая через две ступеньки.
Дани в ярости повернулась к Джонни. Она не могла бы с уверенностью сказать, какое будущее ожидает их с Оливером отношения. Но одно она знала твердо – они не должны были расстаться вот так, злейшими врагами.
– Большое спасибо, – с язвительностью, которая сделала бы честь и Оливеру, бросила Дани. – После твоих слов у Оливера создалось впечатление, что я обсуждаю личную жизнь его матери с каждым встречным!
– Не думал, что меня можно назвать первым встречным, – протянул Джонни. – Интересно, а что он делал здесь, у тебя дома?
Вид у него при этом был весьма задумчивый.
– Я... мы... – Дани неловко замолчала, растерявшись. Как же ответить на этот вопрос? – Мать Оливера в больнице, – наконец сказала она.