15.20. По словам английского журналиста Марка Франкетти, говорившего с террористами, те считают, что выполнили свою миссию. Они утверждают, что взять заложников в столице было их мечтой, и эта мечта исполнилась. Террористы уверили его, что никуда не уйдут из здания ДК, пока ситуация в Чечне не изменится кардинально: «Дальше – дело Путина».
Аня Колецкова:
К нам на балкон с первого этажа поднялся один из чеченцев. Ему нужна была обувь, он прошел по ряду и крикнул. «У кого 42-й размер?» Виталик ответил: «У меня» – и отдал ему свои ботинки. Тот обрадовался, надел их и ушел. Через некоторое время чеченка увидела, что Виталик босой. Она закричала: «Где твои ботинки?» «Я их отдал», – говорит Виталик. «Кому ты отдал?» – «Одному из ваших». Она стала требовать, чтобы Виталик показал, кому именно, и Виталик показал того парня. Тогда она закричала: «Мы не за этим сюда пришли! Верни ему немедленно ботинки!» И ему с первого этажа тут же передали американские армейские ботинки, суперские, за 200 долларов. Снизу было написано: «Made in USA».
Виталий Парамзин:
Да, чеченец проходил, ему нужны были кроссовки 42-го размера, а у меня не кроссовки были, а «камелоты», но он говорит: «Снимай, пойдет». Я снял, отдал ему. И сутки ходил в носках без ботинок. Но прохладно было, сквозняк, стекла выбиты, и еще отопление выключали. Чеченка заметила, что я без обуви, и говорит: «Кому ты отдал? Покажи». Я говорю: «Да не надо, зачем напрягать, мы и так все на взводе». А она: «Мы не за этим сюда пришли. Покажи». Я показал, это был Ясир, на нем были мои ботинки. Они что-то покричали друг дружке по-чеченски, и он принес мне свои, сказал: «Держи. Штатские. 200 долларов стоят. Если не понравятся, то, когда мы уходить будем, у нас там фургон с одеждой стоит. Если захочешь, сможешь выбрать себе другие». То есть они, оказывается, и не собирались взрываться, а планировали уходить.
Светлана Губарева:
Рядом с нами стояла чеченка лет 45. Она охотно шла на контакт, рассказывала о своей жизни. Ее 12-летнего сына увели из школы в неизвестном направлении, он пропал без вести. Она сказала, что они не могут так больше жить. У нее был мобильный, и она давала нам звонить, приговаривая, что ее за это будут ругать, если увидят.
Были две сестры – одной 16 лет, другой – 18. Их родители не знали, куда они ушли, но они тоже решились на этот шаг. Я, как могла, переводила все это Сэнди, он смотрел на них, на меня, снова на них. И в его глазах была печаль. Печаль за всех нас. Потому что теперь, на второй день, мы уже все были заложниками создавшейся ситуации – и зрители, и чеченцы. Бараев еще ходил с видом полководца, искал среди зрителей какого-то генерала, документы которого они обнаружили не то в раздевалке, не то еще где-то, а потом нашел этого генерала МВД и радовался как ребенок: «Вот! Всю жизнь мечтал поймать русского генерала!»…