– Черт бы побрал этих жирных свиней! Почему они не остановят его? – ругался Эди, беспомощно смотря вслед быстро удаляющемуся Чаку. Через пару секунд к нему присоединились жандармы.
– О Боже! – воскликнул один из них по-французски, увидев, что произошло.
– Остановите его! – возопил Эди.
Последовала минутная пауза, в течение которой подбежавшие от машины жандармы считали своим долгом выразить подобающее случаю изумление.
– Остановите его! – снова крикнул Эди. – Вы же не хотите упустить его? Офицер потянулся к кожаной кобуре у пояса.
Вытащить револьвер было секундным делом, но, едва он коснулся рукоятки, Зария, задыхаясь, воскликнула:
– Нет, нет! Не стреляйте! Это чудовищно! Вы не посмеете!
– Вы должны задержать его, – настойчиво повторил Эди, и жандарм поднял руку.
Зария забыла обо всем на свете. Движимая страхом за Чака, она бросилась к жандарму и схватила его за руку, торопливо бормоча по-французски:
– Нет, нет, мосье! Не делайте этого. Уверяю вас, здесь какая-то ошибка. Нельзя стрелять в безоружного. Подумайте, умоляю.
Она зарыдала, не в силах сопротивляться, когда кто-то оттащил ее прочо. Жандарм снова поднял револьвер. Но было уже поздно. Чак уже скрылся за одним из кораблей, которые заполняли гавань. Здесь были яхты, баркасы, два или три лайнера, несколько танкеров. Он мог спрятаться за любым из них.
– Вам не следовало так вести себя, мадемуазель, – строго обратился офицер к Зарии. – Кто этот человек вам?
– Он… мой жених, – всхлипнула Зария, стараясь сдержать слезы и освободиться от державших ее рук.
– Ваш жених! – Глаза французского полицейского встретились с ее взглядом, и он немедленно отпустил ее. Он понял. С его точки зрения все – неповиновение, страсть, женские эмоции любого рода – было простительно, если это объяснялось любовью.
– Чего вы стоите без дела? – рявкнул Эди. – Ищите его. Должен же он где-нибудь выйти из этого проклятого моря?
Старший офицер отдал приказание, и два жандарма, которые сидели в машине в тот момент, когда Чак бросился в море, прижали руки к виску. Один из них побежал на берег, очевидно, в поисках телефона, другой вернулся в машину.
– Мы арестуем его, когда он выйдет на берег, – успокоил офицер Эди, который топал ногой от злости.
Он козырнул Зарии и сказал:
– Сочувствую вам, мадемуазель, но в следующий раз не препятствуйте французской полиции в исполнении долга. – И ушел, козырнув на прощание Эди.
Он был полон такого невозмутимого достоинства, что Эди в ярости поднял сжатые кулаки, взывая к небесам.
– Идиоты! Полные дураки! – бушевал он. – Неужели они считают, что такими методами можно кого-нибудь поймать? Но, обещаю вам, он от них не уйдет! Это точно!