– Зария! Что за странное имя! – воскликнула Кейт.
– Это арабское имя, – объяснила Зария, чувствуя, что пришел ее черед принять участие в разговоре.
– Когда мы попадем в Алжир, я, возможно, буду вести себя как туземка, – проговорила Кейт. – Что вы скажете, если я буду носить яшмак и танцевать танец живота?
– Это привлечет внимание, – сказал Виктор Джакобетти, – если поблизости не будет ничего более интересного.
Его губы искривились в улыбке, словно в его словах скрывался двойной смысл. Зарии показалось, что Эди предостерегающе взглянул на него.
– По прибытии в Алжир мы все будем очень заняты, – сказал он.
– Все, кроме нас с Чаком, – ответила Кейт. – Вы поведете меня на танец арабских танцовщиц – «Ouled Nail»? Ведь именно так они его называют?
– Да, верно, – ответил Чак. – Его часто исполняют для туристов.
– О, мне не хочется посещать те места, в которых полно туристов, – капризно откликнулась Кейт. – Мне хочется, чтобы все было по-настоящему. Мне говорили, что среди арабских женщин есть просто красавицы, и они тратят каждый заработанный цент на золотые ожерелья и браслеты, так что сгибаются под их тяжестью.
– Ну, значит, ты окажешься в родной стихии, – злобно заметил Виктор.
Она бросила на него испепеляющий взгляд.
– Ну, тебя-то я не прошу пойти со мной, – сказала она. – Равно как Эди или Корни. Я разговариваю с Чаком. Чувствую, он понимает толк в подобных вещах. Вы везде побывали, ведь так, Чак?
– Когда я последний раз был в Алжире, белой женщине было небезопасно появляться в подобных местах, – ответил Чак.
– Глупости! Так всегда говорят, – вскричала Кейт. – С вами я буду чувствовать себя в полной безопасности.
Очевидно было, что она лезет из кожи вон, чтобы понравиться Чаку. Зария внезапно почувствовала, что больше не сможет проглотить ни кусочка. Однако мужчины за столом, казалось, не обращали никакого внимания на поведение Кейт. Они спокойно поглощали пищу и протягивали стаканы стюарду, чтобы он снова наполнил их.
Когда стюард подошел к Зарии, она отрицательно покачала головой, но он не заметил ее жеста и налил ей шампанского. Она сделала глоток. В последний раз она пробовала шампанское, когда они с матерью и отцом ездили на званый ужин. Когда отец разливал шампанское, мать попросила: «Налей ребенку хоть капельку. Пусть и она выпьет за наше здоровье. В этом нет никакого вреда». Они выпили за новую книгу отца. «И за нас, за нас всех», – так сказала мать.
Вкус шампанского пробудил в ней эти воспоминания. Перед ее глазами возникла маленькая гостиная с пурпурными шторами и полированной мебелью из красного дерева. Глаза ее матери сверкали от возбуждения, на губах играла улыбка. Но уже тогда она была больна. Болезнь приближалась с каждой неделей, с каждым днем, и пришло то время, когда доктора сказали, что конец уже близок и только морфий может спасти ее от боли.