Зария внезапно вспомнила, что не успела рассказать Чаку о случайно подслушанном разговоре. Надо поговорить с ним наедине, сообщить, что за люди их спутники. Она уже поднялась с намерением как-нибудь разыскать его, когда дверь распахнулась, и появились Джим с тяжелым сундуком, а за ним мадам Бертин с маленьким чемоданчиком.
– Я нашла то, что нам нужно! – радостно воскликнула она. – К счастью, я на каждой коробке пометила, модели какого размера там лежат. Вот видите, здесь написано – «Tres ре-tite»– «Очень маленький». Это как раз для вас, милая, правда, боюсь, даже он будет чуть-чуть велик.
– Merei! Благодарю вас, стюард, – сказала она Джиму. Он вышел из каюты, понимающе улыбнувшись Зарии, будто считал француженку не просто непонятной, но слегка сумасшедшей.
Мадам Бертин откинула крышку сундука и заглянула внутрь.
– Прекрасно! Все на месте, – сказала она. Поторопимся! Нам многое надо успеть, прежде чем мы приступим к одежде.
– Что именно? – немного нервно спросила Зария.
Вместо ответа мадам Бертин подошла к туалетному столику, взяла расческу и провела ею по волосам девушки.
– Что за безобразная прическа! – воскликнула она. – В этом вся Англия!
– Но ее сделал француз, – возразила Зария. – До этого было еще хуже.
– Ба! Француз, постоянно живущий в Англии, утрачивает чутье, – презрительно изрекла мадам Бертин. – Только в Париже парикмахер сначала изучает женщину и лишь потом приступает к прическе. Прическа должна дополнять лицо, а не быть красивой сама по себе.
– Мне казалось, что так я выгляжу гораздо лучше, – немного упрямо сказала Зария.
– Значит, до этого ваша прическа была просто ужасной, – ответила мадам Бертин. – Эти тяжелые волны совсем не подходят к вашему маленькому личику. Разве вы сами не видите? Все эти спадающие линии делают ваше лицо более острым, более худым, более… как это лучше сказать по-английски? – более изможденным.
– Возможно, вы правы, – робко согласилась Зария.
– Возможно! – Мадам развела руками. – Я расскажу вам, милочка. Знаете, что я сделала прежде, чем решиться на это предприятие?
Она остановилась, и Зарии ничего не оставалось, как только спросить:
– Что же?
– Сейчас узнаете. Я, Лулу Бертин, прославленный модельер, снова пошла учиться! Я пошла ученицей – обычной, робкой ученицей – к Антони. Вы знаете, кто это?
Зария покачала головой.
– Какое невежество! – воскликнула мадам Бертин. – Антони, милочка, король парикмахеров, он уникален, он художник, гениальный художник! И вот я пошла к нему и умолила его посвятить меня в секреты своего мастерства. Сначала он посмеялся, а потом увидел, что я говорю абсолютно серьезно.