- Подожди,- взглянула на дочь Оливия.- Ты совсем ничего не ела.
- Ерунда. Я не голодна.
- Дело не в этом. Тебе надо есть.
Изабел равнодушно пожала плечами.
- Тебе надо есть.- Миссис Хэвилл в упор посмотрела на Изабел.- В твоем положении.
- Мама, не сейчас,- устало сказала Изабел.
- Мы можем не обсуждать эту тему,- с обидой произнесла Оливия.- Ты не обязана мне ничего рассказывать, если не хочешь. Храни свои секреты при себе, сколько влезет.
Изабел с неловким видом отвернулась.
- Я сделаю тебе омлет,- заключила миссис Хэвилл.
- Хорошо,- помолчав, ответила Изабел.
- И налью тебе бокал вина.
- Мне нельзя.
- Почему?
Изабел не отвечала, стараясь привести в порядок противоречивые мысли. Пить нельзя в случае, если она решит оставить ребенка.
- Подумаешь! - фыркнула Оливия.- Я пила по три порции джина в день, когда носила тебя, а ты вон какая получилась. Очень даже ничего, а?
Изабел невольно улыбнулась.
- Ладно, один бокал не повредит.
- Мне тоже. Давай откроем еще бутылочку.- Оливия закрыла глаза.- Господи, это самый ужасный вечер в моей жизни.
- Как тут все было? - Изабел уселась за стол.- Надеюсь, Милли в порядке?
- Наверняка Эсме позаботится о ней,- с оттенком горечи проговорила миссис Хэвилл.
Милли сидела в гостиной Эсме, обхватив ладонями кружку с обжигающим, густым напитком из бельгийских шоколадных хлопьев с капелькой апельсинового ликера.
Эсме уговорила Милли принять роскошную горячую ванну, благоухающую какими-то загадочными снадобьями из безымянных бутылочек, надела на нее махровый белый халат и мягкие тапочки, а затем взялась расчесывать волосы Милли старинной щеткой. Устремив взор вперед, на мерцающее пламя в камине, девушка чувствовала прикосновения щетки к голове, ощущала тепло огня, гладкость чистой кожи под халатом. Она приехала к крестной с час назад, расплакалась навзрыд, как только открылась дверь, и потом, в ванне. Однако теперь Милли охватил странный покой.
Она сделала еще один глоток горячего шоколада и прикрыла глаза.
- Ну как, лучше? - низким голосом спросила Эсме.
- Да. Гораздо лучше.
- Вот и отлично.
Они замолчали. Одна из двух гончих Эсме встала со своего места у камина, подошла к Милли и положила голову ей на колени.
- Ты права,- сказала девушка, гладя собаку по голове.- Права. Мы с Саймоном чужие люди.- Ее голос слегка задрожал.- Все плохо.
Эсме, не говоря ни слова, продолжала расчесывать волосы Милли.
- Я знаю, что сама виновата во всем. Я понимаю это. Я, а не кто-то другой, вышла замуж и заварила кашу. Но он повел себя так, будто я сделала это нарочно. Он и не попытался взглянуть на ситуацию с моей точки зрения.