С этими словами она повернулась ко мне спиной, и так мы пролежали до утра в зловещем и бессонном молчании.
Дорогая Пенни.
Ночь сегодня выдалась - хуже не придумаешь. Переругались с Сэмом в пух и прах. Давно такого не было. Он считает меня ущербной, склонной к самоуничижению шизофреничкой, а я думаю, что он сам - наглый, зацикленный на себе параноик, к тому же с эмоциональной точки зрения вообще недоразвитый. Другое дело, что сейчас у меня нет ни времени, ни желания писать об этом дальше. Слишком страшные новости мы получили сегодня утром. Узнав о том, что случилось, я поняла: все мои проблемы и заботы кажутся по сравнению с этим ничтожными и отходят на второй план.
Часов в девять утра нам позвонила Мелинда и сказала, что Катберта увезли в больницу с подозрением на менингит. Сейчас он в клинике «Ройял Фри» в Хэмпстеде, и Мелинда, естественно, с ним. Точный диагноз будет установлен только через день или два, но если подтвердится худшее, то дело обстоит действительно очень серьезно. Бедная Мелинда, она же просто с ума сойдет. Если это действительно менингит, то даже при благополучном исходе (если Катберт выживет) у него могут остаться необратимые мозговые нарушения со всеми вытекающими отсюда последствиями и осложнениями. Нет, конечно, может, все и обойдется. Сейчас нам остается только ждать.
Господи, мне даже думать об этом страшно. А поглядеть на Сэма - так ему на это вообще наплевать. Подумаешь, мол, чей-то там ребенок умрет или останется на всю жизнь инвалидом. Я знаю, что на самом деле он не такой, он по-своему переживает, но на вид этого не скажешь.
Дорогой дневник.
Не понимаю, чего Люси от меня хочет. Сегодня мы услышали ужасную, действительно ужасную новость от Джорджа и Мелинды: у Катберта подозревают менингит. Люси по этому поводу просто сама не своя - вся в слезах и в терзаниях. Но с моей точки зрения это абсолютно бессмысленно - тот самый случай, когда слезами горю не поможешь. Кроме того, зачем сразу настраиваться на худшее, ведь это пока всего лишь подозрение. Я, конечно, понимаю, что Люси сейчас особенно эмоционально реагирует на все, что так или иначе связано с детьми, но чем я могу помочь в этой ситуации - для меня остается загадкой. Когда ребята позвонили нам, я сказал: -«О господи, ужас- то какой. Бедные Джордж и Мелинда». В ту же секунду мне стало понятно, что Люси не считает такую реакцию достаточно человечной и эмоционально насыщенной. Попытавшись исправить ситуацию, я на всякий случай добавил: -«Господи, это просто ужас», но, по-моему, это получилось у меня не слишком естественно и искренне, и Люси обиделась еще больше. Нет, меня это даже раздражать начинает. Можно подумать, что мне на самом деле не жаль Джорджа, Мелинду и их сына, но я просто не представляю, какими еще словами должен был выразить свои чувства. От того, что я забьюсь в истерике, ничего не изменится. Я перезвонил Джорджу и спросил, могу ли чем-нибудь помочь. Разумеется, нет. Сам вопрос в данном случае совершенно идиотский. Джордж и так прекрасно знает, что если ему что-то понадобится, он в любой момент может меня попросить. Не понимаю, что я еще могу сделать в этой ситуации.