Между прочим, с вечерней почтой я получила результат своего анализа крови на гормоны. Так вот, несмотря на все несовершенство моего организма, овуляция все-таки происходит. Ура, гип- гип-ура! Осталось всего-навсего четырнадцать миллионов причин, по которым мои несчастные маточные трубы не функционируют должным образом. Как же все-таки иногда трудно быть женщиной.
На работе сегодня рассылала груды фотографий Карла - «Не желаете ли переспать со мной за пару бутербродов?» - Фиппса с его автографом. По правде говоря, я испытываю очень противоречивые чувства по поводу того, что между нами произошло. Нет, мне абсолютно не нужно, чтобы все это получило какое-то развитие. (Повторяю: абсолютно не нужно.) Тем не менее я чувствую себя польщенной. Все-таки приятно сознавать, что даже в тридцать четыре года замужняя щина может завести себе ухажера (да что там ухажера - любовника!), если только захочет. Другое дело, что замужняя женщина этого абсолютно не хочет, а если бы и захотела, то не позволила бы себе такого.
На известие о том, что, судя по анализу крови, овуляция у меня проходит так же, как и у любой обычной здоровой женщины, Сэм отреагировал на редкость обидным и неприятньш образом. Вместо того чтобы вместе со мной порадоваться, что хоть какая-то часть моего организма функционирует, как ей предписано природой, он воспринял этот факт как очевидное доказательство неполноценности своей спермы и уверился, что через пару дней будет официально признан бесполым евнухом. Очень глупо с его стороны настолько зацикливаться на себе, и такое поведение его совсем не красит. Должна честно признать, что поймала себя на недостойной мысли: наверняка лорд Байрон Фиппс, печальный и надменный Владелец Уайлдфелл-Холла, повел бы себя как настоящий джентльмен и проникся заботами, одолевающими леди.
К тому же в данной ситуации он не стал бы так психовать: уж он-то точно уверен в своих тестикулах.
Сэм.
Результатов анализа спермы так и нет.
От Мудозвона тоже ни звука. Что-то не торопится он взять меня на работу.
С другой стороны, по-прежнему никаких намеков со стороны главного редактора-ксоординатора на то, что пришла пора расплачиваться за все мои идиотские промахи (перепутанные конверты, нелояльность и отсутствие корпоративного духа). Я даже стал допускать слабую надежду, что мне как-нибудь удастся выкрутиться. В конце концов, ведь Найджел не такой уж плохой парень, верно? Если он в чем-то и перегибает палку, так это потому, что хочет поскорее впихнуть Би- би-си в двадцать первый век, пока все хорошие места там не заняли другие. Да и с юмором у него вроде все в порядке, разве нет? Он умеет найти во всем смешную сторону. Я ведь помню, что когда он еще работал в редакции художественного вещания, под его руководством был снят документальный фильм о Кене Додде. Отличная популярная передача получилась. Правда, правда - популярная в лучшем смысле слова, то есть популяризирующая того, о ком в ней идет речь. Главной фишкой в той передаче было сравнение Додда с шекспировским шутом. Его даже специально заставили разыграть сцену Догберри и Вёрджеса из «Много шума из ничего», чтобы проиллюстрировать этот тезис. Получилось просто великолепно, особенно сцена их дуэли, когда они дерутся длинными французскими батонами. Нужно будет при случае рассказать Найджелу, как мне понравилась эта передача. Интервью, как я помню, вела Янтон Набокович, которая назвала Додди истинным ниспровергателем. «Разве каждая ваша шутка - это не маленькая революция? - спрашивала Янтон. - Не акт мятежного духа, разрушающего существующее положение вещей?» - «Если вам так нравится, миссис, то почему бы и нет, ха-ха!» - отвечал Додди.