– Ну уж это плохо. Я очень люблю и пить, и есть. А если герцог не станет ни есть, ни пить, так и мне нельзя.
– Наши молодцы споют ему лучшие романсы: Парфенопекс (Parthenopex), Круглый стол, Св.Грааль, Рено де Монтобан…
– Ну уж! Я предпочитаю что-нибудь другое, чем ваши романсы. Тут все тянется долгая любовь, а герцог любит короткую, да и слог в них устарел.
– Так скажите, чего вы желаете: песен (lais?), или фаблио, или что-нибудь жалобное?
– Гм…гм.
– Песен? Ах, это понравится герцогу Орлеанскому – он ведь сам поэт; а для аккомпанемента у нас есть волынка, арфа, гусли, гудок, лютня, мандора…
– Аминь, аминь! Повеселите только нас хорошенько и вы увидите, как посыпятся динарии в вашу мошну.
– Первый, который упадет туда, не зазвенит.
– Значит насухо? Ну, тем больше причины позабавить нас; но разве, кроме песен, вы больше ничего не знаете?
– О, еще бы! Прибавьте к этому, что я сам мастер на всякие фокусы: кроме моего искусства играть в мистерию, я еще знаю много кое-чего.
– А, вы умеете представлять мистерии? Ну, так сыграйте нам, но мистерии… слишком серьезны. Не можете ли вы закончить чем-нибудь веселеньким, как это делает, говорят король шутов.
– Вы верно говорите о чертовщине и о нравоучительных представлениях? Жаль, в нашей повозке не много декораций… и потом, это слишком долго затянется.
– А без декораций разве нельзя сыграть?
– Трудно! Ах, позвольте! Я вспомнил, есть одна, которую легко построить, это одна из девяти подмостков, которые мы ставим, когда играем большие мистерии. Именно «Пасть адова».
– Господи! Что за название!
– Ее можно втащить сюда, потом укрепить между двумя столбами.
– Ну так ступайте, распорядитесь. В эту минуту вошел слуга и доложил сенешалу, что раненые вне опасности.
– Отлично! – сказал сенешал, – так ты, Гумберт, отправляйся с этим братом, пусть опустят подъемный мост и впустят сюда его людей, вот именно сюда, в эту залу.
Сенешал едва мог скрыть свое удовольствие. Уж конечно «Адова пасть» доставит принцу больше развлечения, чем лица повешенных.
Пока слуга с актером ходили по делам, сенешал опять уселся в кресло и скоро захрапел.
Прошло минут десять. Не слыша больше шуму, Мариета приотворила дверь и думая, что никого нет, вошла в залу, но в то время, когда она уже подходила к двери, замаскированной портретом, звучный храп сенешала кинул ее в дрожь и в ту же минуту она услышала издали какой-то страшный шум, который постепенно приближался.
Она быстро повернула назад и как испуганная мышка, юркнула в свою нору и затворила дверь, в то самое мгновение, как сенешал проснулся, чтобы принять членов братства св. Страстей.