– В Европе война, молодой человек, а чтобы добраться до Америки, нужны немалые средства, которых у вашего покорного слуги нет. К тому же я рассчитываю, что мой опыт профессионала еще пригодится новой России.
– А вот это вряд ли, – криво усмехнулся Василий. – Впрочем, в городе вам действительно делать нечего. Бумаги я вам выправлю, Вацлав Янович. И даже выдам вам мандат на заготовку древесины. А уж как вы им воспользуетесь, это ваше дело. А отсидеться вы можете у брата моей матери, Северьяна Белова. Место там тихое, у черта на куличках.
– Черта, как я понимаю, вы помянули не случайно, Василий Фомич?
– С чего вы взяли?
– Слышал от земляка вашего дяди, некоего Епихи Белова, о загадочном существе, обитающем в тех краях.
– А вы знакомы с Епифаном? – удивился Василий. – Но он же вор.
– Мне по роду службы приходилось встречаться с разными людьми, и земляк вашей матушки, господин Воронин, не самый худший из них.
– Он фантазер, – вдруг улыбнулся Гимназист. – Полгода назад Епифан принес старинный кубок и стал уверять меня, что нашел его в каком-то лабиринте близ Горюч-камня. И что в этом лабиринте злата и серебра полные короба. Просил у меня сто рублей за этот кубок. Уверял, что хочет начать честную жизнь и собирается вернуться к брату в деревню, дабы хозяйствовать совместно. Врал, конечно. А кубок, скорее всего, краденый.
– Так вы слышали о Звере?
– Слышал, – поморщился Василий. – Дядька Северьян рассказал. Он приезжал на похороны моей матери. Епифан первый раз с ним к нам приходил. И все косился на Владимира. Он и в этот раз про него спрашивал.
– А где, кстати, сейчас ваш брат?
– Последнее письмо я от него получил из Киева. Обещал приехать скоро.
– Хотел бы я с ним повидаться, – задумчиво проговорил Радзинский. – Так я смогу остановиться у вашего дяди?
– Я черкну ему пару строк, – кивнул Василий. – Думаю, он не откажет вам в гостеприимстве.
– Вы не волнуйтесь, господин Воронин, обузой вашим родственникам я не стану. Кое-какие средства у меня имеются. Хватит, чтобы заплатить и за приют, и за парное молоко.
Через день в кармане у Радзинского лежали бумаги на имя Шевцова Захара Ивановича, старшего приказчика купца Шилохвостова, отправленного хозяином по коммерческой надобности в богатые древесиной края. За дни скитаний по охваченному безумием Петрограду Вацлав настолько зарос бородой, что Мишка Ревякин, обнаруженный им в одном из трактиров на Выборгской стороне, не сразу признал в нем бравого ротмистра.
– Удивил, ваше благородие, – покачал головой Ревякин, щедрой рукой подливая старому знакомому водки в граненый стакан. – А я думал, что тебя пустили в расход.