Кристабел смешала себе мюсли с фруктами, добавив немного молока, и жадно поглядывала на яичницу с беконом. После бурной ночи она ощущала сильный голод и приятную негу и теплоту во всем теле.
– Я хотела бы погулять по тому живописному городку, мимо которого мы проезжали.
– Так я и знал.
– А в чем дело? – невинно поинтересовалась Кристабел. – Ты собираешься предложить что-то еще?
– Мы могли бы остаться в номере и заказать прямо сюда поздний ланч, а потом вернулись бы в Санта-Монику.
Провести с ним еше несколько часов в постели – значит окончательно лишиться способности сопротивляться. А это совсем не входило в планы Кристабел.
– Давай лучше с пользой проведем этот новый день, – предложила она.
– Я именно этого и хочу.
– Лучше оставим все как есть. Мы просто утолили свою страсть, и это было замечательно.
Более чем замечательно, мысленно уточнила она. Нет слов, чтобы описать это блаженство.
Взгляд Федерико стал жестким.
– Всего-то? И ничего более?
Кристабел отпила еще глоток ароматного кофе и поставила чашку на поднос.
– Ты собрался устроить расследование? У меня тоже есть к тебе претензии.
Федерико еле сдержался, чтобы не швырнуть Кристабел на постель и применить силу. Мы провели вместе всю ночь, нам было так хорошо, могу поклясться чем угодно, что она тоже была на верху блаженства, думал Федерико. Я не забыл, как ее тело извивалось в экстазе, как дрожал от возбуждения каждый мускул ее тела. И после всего этого, с наступлением дня, она снова норовит ускользнуть и переходит к глухой обороне! Но я перетерплю, все равно ночью она будет моей.
– Ты обычно не отличалась излишней откровенностью, – медленно вымолвил Федерико. – И раз уж мы до сих пор не изводили друг друга дурацкими вопросами типа: «Тебе было хорошо?», – не вижу необходимости опускаться до этого сейчас.
– Ты слишком самоуверен.
– Просто я хорошо тебя знаю.
Здесь он прав. Он прекрасно знает, когда и на какую кнопку нажать. Тут я допустила промах, призналась себе Кристабел.
Они молча закончили завтракать, привели себя в порядок и, расплатившись по счету, сели в машину.
Утро выдалось ясным и безоблачным, предвещая жару. Кристабел и Федерико выехали из Сан-Диего и направились в сторону гор.
В начале пути вдоль дороги часто попадались торговцы фруктами и овощами, но чем выше к горам, тем сильнее менялся пейзаж, и теперь вокруг, насколько хватало глаз, простирались зеленые луга и пастбища. Эта патриархальная благодать умиротворяла Кристабел.
Она все еще находилась под впечатлением минувшей ночи. Ее тело помнило объятия Федерико, пережитое блаженство, и каждое новое воспоминание все больше разжигало огонь желания и лишало покоя.