В течение следующих нескольких дней я удивительно хорошо держалась – для женщины, которую недавно втоптали в грязь. Само собой, люди сторонились меня. Телефон молчал. Никто не заходил ко мне. Конечно, меня не слишком привлекала роль отверженной – пусть и изумительно прекрасной отверженной – но, по крайней мере, мне не нужно было ни с кем встречаться.
Кике это все далось не так просто. Ей, в отличие от меня, приходилось выходить из дома. Покупать продукты и моющие средства, забирать одежду из химчистки. В супермаркете другие горничные не становились в одну с ней очередь. Почтальон теперь опускает письма в ящик, а не заходит на чашку чая, как это было раньше. Даже дворник едва здоровается.
Однако вся эта история не отпугнула Никки. Она появилась у меня три дня спустя после выхода статьи. Ее волосы все еще были благородного темного оттенка, и она до сих пор носила жемчуг, но на ней были тесные брюки хаки, белая футболка (тоже в обтяжку) и кеды в цветочек. Это был лишь отзвук леопардовой лайкры и шпилек, но футболка и кеды не считались в Лиге подходящим нарядом для визитов.
Как говорится, все возвращается на круги своя, и Никки медленно двигалась к себе прежней.
Кика не хотела ее впускать и говорила с ней, высоко задрав нос.
– Кика, мне так жаль, ты не представляешь себе, – услышала я слова Никки в прихожей.
Я появилась наверху лестницы:
– Впусти ее, Кика.
Почему, спросите вы. Честно говоря, мне было скучно. Визит Никки все же лучше, чем дурацкие телепрограммы, уткнувшись в которые я искала причины, по которым мне не следует встречаться с Сойером и чувствовать обиду за то, что он даже не звонит. Как будто со мной так просто справиться.
Я спустилась вниз.
– Фреди, прости, пожалуйста, – сказала Никки. – Я ни в коем случае не должна была рассказывать Пилар о Сойере.
– Кика, не могла бы ты сделать нам чаю?
Они обе были удивлены, но Никки не дала мне возможности передумать. Она прошмыгнула мимо меня в сторону веранды.
Мы сели за тот же стол, за которым я давала Никки урок хороших манер пару недель назад.
– Расскажи, что происходит в городе. Она удивленно раскрыла рот:
– Не могу поверить, что ты не станешь кричать на меня за то, что я сделала!
Кричать? Я?
– Я ужасно себя чувствую из-за всего, что случилось. Как я могла быть такой наивной, что поверила, будто Пилар действительно снова хочет стать моей подругой, когда она устраивала для меня ленчи и походы по магазинам со всеми этими леди. Внимание вскружило мне голову – настолько, что я не видела, чем это было на самом деле. Стыдно подумать, в какого сноба я превратилась. Я просто не знаю, как загладить вину перед тобой.