Он обернулся. На верхней ступеньке стояла Ленка, и глаза у нее были такие, что Митрошкин на секунду пожалел о содеянном, но опомнился и сурово начал:
- Ты что же это в дом всякую дрянь...
Земля ушла у него из-под ног. Все поплыло, сорвалось куда-то.
...Свет лился непонятно откуда, он был везде. Митрошкин стоял на жесткой поверхности цвета висевшего у него в гостиной ковра. Метрах в двадцати впереди поверхность покато обрывалась в никуда. И сзади, и справа, и слева, и со всех сторон то же самое. Словно он стоял на огромном шаре. Шар. Огромный шар. Или крохотная...
Митрошкин все понял и закричал - громко, испуганно, жалобно, тоненько.
Крик заглох, словно его растворил и всосал неведомо откуда идущий свет, белеющие вдали исполинские стены, в которых не сразу, но угадывалась внутренность ящика стола.
Митрошкин закричал вновь.
И - никакого ответа, не говоря уж об эхе.