– Не знаю, почему я сохранила этот номер, – смущенно промолвила Джослин. – Наверное, потому, что была знакома с Лайнусом... Да, вот эта статья.
Она подала мне журнал. На развороте материал под заголовком "Короли ночи" и снимок четырех молодых людей за стойкой бара из черного дерева. Позади них полки, заставленные подсвеченными разноцветными бутылками.
– Возьмите журнал. Мне он не понадобится. Я вряд ли увижу Лайнуса. Не захочет тратить на меня время. Он сделал то, что хотел. Он сам мне говорил. Сделал и – пока, мадемуазель.
– И что же он хотел сделать?
– Когда я была у него в больнице, Лайнус сообщил, что банк должен выплатить ему крупную компенсацию за то, что его ранили в... ну, вы понимаете... Мол, получит денежки, бросит работу и откроет бар. И провалиться ему на месте, если наделает ошибок, как его папа.
– При чем тут папа?
– Не знаю, я не стала расспрашивать. Но он всю жизнь мечтал владеть баром.
В ее голосе слышались нотки сожаления и зависти. Если бы я мог сказать, что думаю об ее кумире! Но момент еще не наступил. Пожалуй, пора идти. Я встал.
– Простите, что отнял у вас время. Вам больше не нужен этот журнал?
– Нет-нет, берите... Однажды вечером я надену черные джинсы с черной футболкой и пойду поищу его. Хорошо бы нам с ним побеседовать о старых добрых временах, хотя не уверена, пожелает ли он вспоминать о них.
– Никто не захочет, Джослин, ведь старые времена редко бывают добрыми.
Мне хотелось подбодрить эту молодую женщину, чтобы она не завидовала Лайнусу, потому что она может гордиться тем, чего достигла сама. Но в ту минуту шерифский вертолет снялся с крыши управления и пронесся над банком. Здание затряслось, как при землетрясении, и шум винтов заглушил бы мои слова.
Когда я уходил, Джослин Джонс сидела за столом и думала о том, какими разными все-таки бывают люди.
Подаренный мне номер "Лос-Анджелес мэгэзин" выпустили семь месяцев назад. Статья о Лайнусе Саймонсоне и его сподвижниках не стала главным материалом выпуска, который обычно сопровождается иллюстрацией на обложке, но тоже была подана броско. На обложке красовалась надпись: "Голливудские предприниматели после наступления темноты". Публикацию приурочили к предстоящему открытию шестого клуба в ряду многозвездочных ночных заведений, принадлежащих четырем партнерам. Лайнуса называли Королем ночи, который, начав с захудалой забегаловки на окраине Голливуда и перевала Кауэнга, купленной на деньги от выигранной тяжбы с нанимателем, создал обширное владение. Он обновил интерьер, наполовину убавил освещение, поставил грохочущий музыкальный автомат и набрал молоденьких барменш, отличавшихся не столько умением смешивать коктейли и выписывать счета, сколько смазливыми мордашками. По примеру других злачных мест установил предварительную входную плату в двадцать долларов, которая при расчете вычиталась из счета, и перестал пускать клиентов при галстуке или в белой рубашке. Заведение не имело вывески и не числилось в телефонном справочнике. Только мигающая неоновая стрела указывала на него. Скоро и стрела не понадобилась, поскольку стали выстраиваться очереди желающих попасть в клуб – так владелец величал свое предприятие.