Покинутый человек становится жертвой колдуна, который пользуется его одиночеством, играет на состоянии отверженности, действует волшебными чарами там, где, по его мнению, обитает душа, а затем резко обрывает иллюзию. Темная сторона колдуна уводит зависимого человека все дальше и дальше в тот таинственный мир, где царит смерть; его светлая часть, представляясь в образе мудрого старца, может привести освобожденную душу к се же собственному творчеству. Подлинность чувства оказывается лезвием бритвы, разделяющим эти два мира. «Я не прав, я виноват, я жертва, я заслуживаю наказания» - приводит к колдовскому заклятью и зависимости. «Я не оставлю себя, я не виноват, я останусь тем, кто есть» - это путь к чуду и творчеству.
Юлия находилась под властью зависимости, при этом ее детская вера в отца оказалась сломленной, помимо всего прочего, еще и его насмешками. Он оказался тем колдуном, который каждый раз во время вечерней сказки уговаривал ее забыть о своей грусти, тем самым еще глубже вгоняя ее в тоску.
Чтобы избежать предположения, что каждый отец, читающий маленькой дочурке ночную сказку, бессознательно втягивает се в свою эротическую фантазию, следует кое-что сказать об этих особых отношениях, на которых постепенно фокусировался процесс анализа.
Отец был очаровательным пуэром (вечным юношей), воображение которого создавало дворцы там, где другие видели одни развалины. Отстранившись от своей жены, считавшей его идеализм угрозой своему материальному благополучию и благополучию семьи, он обратился к дочери, в которой искал себе главную психологическую поддержку. Он стремился ее защитить от внезапных эмоциональных взрывов матери, которые часто кончались рукоприкладством. В результате Юлия стала сопровождать его повсюду, куда бы он ни направился, и самым счастливым временем детства считала дни, которые проводила у него в студии: сидя у него на коленях, она декламировала стихи или напевала песни. Казалось, они вместе объединились против остального безразличного, если не враждебного им мира, ради духовного наслаждения. Это наслаждение они получали вместе, когда воображение дочери подпитывалось отцовским вдохновением.
Мир, в котором пребывали отец и дочь во время совместных чтений, был тайным, драгоценным миром, который ассоциировался с запретной «вершиной». Волшебник-отец психологически соблазнял свою дочь. Ребенок чувствовал стыд, но стыд совершенно непреодолимый, ибо он рождался в интимной атмосфере, создававшей отцу божественный ореол. Они оба оказались во власти странного таинственного ритуала. Каждый раз девочка проверяла присутствие волшебной силы, стараясь понять, может ли она прекратить плакать, находясь в одиночестве. Такой контроль над своим телом постепенно привел ее к полному разрыву связи с ним. Несмотря на то, что в памяти Юлии не было следов физического насилия, психологическое предательство привело к расщеплению души и тела, то есть по своему воздействию походило на настоящий инцест.