– А на время сна они свет выключают?
– Сомневаюсь.
– Неудивительно, что они все тут сдвинутые. Одуряюще яркий свет, одуряющая темнота – и соответствующий склад ума. Их естественные биоритмы должны были пойти вразнос.
Я кивнул. Вначале меня совершенно обескуражило то, что ночь, казалось, не собирается кончаться. Теперь те же самые чувства вызывал этот постоянный полдень. В своем докладе Эмос указывал, что мир назвали Спесью по той причине, что после семидесяти стандартных лет полета к этой планете на транспортных судах первопоселенцы обнаружили, что их расчеты не оправдались. Но вместо того чтобы поискать планету с нормальной орбитой, они осели в этом мире, где им пришлось терпеть эту невероятную смену тьмы и света. Они остались, сделав криогенные технологии частью своей культуры. На мой взгляд, это было ошибкой, но я здесь находился не для того, чтобы критиковать культуру.
– Заметил что-нибудь? – спросил я Бетанкора.
Он неопределенным жестом обвел посадочную площадку:
– В этом сезоне у них не много посетителей. Торговля почти замерла, весь мир сейчас на холостом ходу.
– Поэтому Эйклон и решил, что планета уязвима.
– Да. Большинство кораблей здесь местные, трансатмосферники. Часть для нужд хранителей, остальные просто оставлены на время Бездействия. Кроме нас тут еще трое пришлых. Два торговых баркаса и частный катер.
– Разузнай, что сможешь. Попытайся выяснить, кому они принадлежат и по каким делам прибыли.
– Без проблем.
– А что насчет челнока Эйклона, который ты подстрелил, – он здешний?
Мидас затянулся сигареткой с наркотиком и покачал головой:
– Или с орбиты, или с какой-то частной площадки. Ловинк перехватил его передачу Эйклону.
– Надо будет спросить его об этом. Но он мог прилететь с орбиты? У Эйклона может там оказаться межзвездный корабль?
– Если он там и был, то уже улетел, не подавая никаких сигналов.
– Хотел бы я знать, как этот выродок сюда добрался и как собирался снова улететь.
– Я выясню это, – сказал Бетанкор, раздавливая каблуком окурок. Его намерения были твердыми.
– Что насчет Виббен? – спросил он.
– Ты знаешь, какими были ее пожелания? Мне она никогда ничего не говорила. Хотела ли она, чтобы для похорон ее отправили обратно на Торниш?
– И ты сделаешь это?
– Если это было ее желанием. Так что?
– Не знаю, Эйзенхорн. Мне она тоже ничего не говорила.
– Осмотри ее вещи, может быть, она оставила какое-нибудь завещание или инструкции. Можешь сделать это?
– Сделаю.
К этому времени я уже начал уставать. Еще час я провел вместе с Эмосом в его тесной, заполненной информационными планшетами комнате, подготавливая рапорт для Карпела. Я излагал основные детали, отбрасывая все, чего, на мой взгляд, ему не следовало знать. Приводил объяснения своим действиям. Потом заставил Эмоса проверить их легитимность исходя из норм местного законодательства и подготовить линию защиты, если Карпелу взбредет в голову начать судебное преследование. Я не слишком-то волновался об этом и, по правде говоря, для местного законодательства был абсолютно пуленепробиваем, но мне все равно хотелось проверить. Каждый амалатианин гордится сотрудничеством со структурами Имперского общества, не ставя себя выше или вне их. И никогда не действует напролом, как, например, сторонники монодоминантной идеологии. Мне хотелось, чтобы Карпел и высшие должностные лица Спеси добровольно встали на мою сторону и помогли моему расследованию.