– Все это прекрасно, – поддакнул я, приканчивая свой бурбон с водой. – Хочешь еще выпить?
– Только не сегодня, Шелл. Я здорово устала.
– После такого суматошного дня это неудивительно. Но в полицейском участке все прошло нормально?
– О да! Просто я никогда раньше не имела дела с полицией и была немного напугана. Но эти полицейские оказались такими милыми.
– Угу... прямо-таки милашки.
– А что?
– Да нет, ничего. Это я так. Ты живешь в Лос-Анджелесе одна? Я имею в виду без семьи? Где твои родители?
– Я и правда не знаю. Да это меня как-то мало интересует. – Видимо, заметив удивление на моем лице, она поспешно добавила: – Возможно, это звучит несколько странно, Шелл, но мой отец умер еще до моего рождения, родной отец, я хочу сказать. Мама снова вышла замуж: за человека по имени Чарльз Филдс, но он сбежал от нас, когда мне было два или три года, так что его я тоже толком не знала. Потом, спустя девять лет, из дома убежала и я. Тогда мне было шестнадцать. Сколько я себя помню, мы всегда жили втроем: мама, я и мой брат Питти, который на год старше меня. Не скажу, что наша семья была самой счастливой в округе. Последние семь лет я ничего не знаю о них.
Она рассказывала об этом без горечи и сожаления, как о самых обыденных жизненных неприятностях, не касавшихся ее лично. Помолчав немного, она продолжила:
– Судя по последним сведениям, которыми я располагаю, мама с Питти живут в Бербанке, но не уверена, что это так. Ну, мне пора.
Аралия поднялась, и я не особенно настраивал, чтобы она посидела со мной еще. Она действительно выглядела очень усталой. Однако с радостью согласилась, когда я вызвался проводить ее и проверить, не прячется ли в ее номере какой-нибудь подозрительный тир. Тщательно осмотрев все помещение и посетовав на то, что мне не удалось никого обнаружить даже под кроватью, я вернулся в свой номер.
Приняв душ, я залез в постель и еще раз просмотрел желтые машинописные страницы, врученные мне капитаном Сэмсоном, особенно те из них, где упоминался покойный Малыш Бретт. Итак, «линкольн-континенталь», который я видел на улице Россмор, числился в списке пропавших – он исчез незадолго до шести вечера. Во всяком случае, владелец заявил о его пропаже без пяти шесть. Им, естественно, оказался Гуннар Линдстром, чье имя значилось на регистрационной карточке.
Сам Линдстром, судя по имеющейся информации, не только «вне подозрений» у полиции, но и является законопослушным, добропорядочным и уважаемым гражданином, пользующимся высокой репутацией в научных кругах. Ему принадлежит более восьмидесяти патентов на изобретения, а научные открытия в области математики и технологии многократно отмечены почетными наградами. Это было уже интересно. Второй ученый-изобретатель, на которого я натыкаюсь сегодня. Кто первый? Эмбер? Точно, Норман Эмбер.