!
[21]– работать на дизайнерскую студию, развешивая драпировки. Потому—то я сберёг свои гроши и поехал в Париж, в Сорбонну.
C'est bien cа[22]. – Лицо дизайнера смягчилось. – И там—то я и был открыт мистером и миссис Даксбери – прекрасной парочкой, котиком и кошечкой.
– А они знали, что вы из их родного города?
– Mais non![23] Ради моды я говорил по-английски с французским акцентом и отпустил эту вот живописную бородку. Даксбсри купили весь этот экзотический наборчик и – хвала им! – пригласил меня оформить их тридцатикомнатный дом на Тёплой Топи. После чего все прочие значительные семьи и возжелали заполучить негра-дизайнера Даксбери из Парижа. Французского акцента я не оставлял, vous savez !
– А долго ли вы хранили тайну?
– Это давно не тайна, но, по правде говоря, скольких бы мы этим смущали? Так мы все и наслаждаемся этим маленьким безобидным divertissement[24]. Я притворяюсь французом, а они – не ведающими об этом. C'est parfait![25]
В офис, неся золочёный поднос, вошла изумительной красоты девушка. На подносе высились изящные чайные чашки, золочёный чайник, лежали ломтики лимона.
– Моя племянница, Верна, – представил её дизайнер.
– Привет! – бросила она Квиллеру. – Дозрели для кайфа? Лимон или сахар? – У неё не было и следа французского акцента. Она была американизирована, очень молода, но наливала чай с аристократическим изяществом.
– А кто делал дизайн на Тёплой Топи до того, как на сцену явились вы?
– Eh bien[26], – криво улыбнулся дизайнер, – это были Лайк и Старквезер.
Он подождал Квиллеровой реакции, но репортёр был мастак скрывать свои чувства за густыми своими усами.
– Вы понимали, что увели у них всех клиентов? – C'est la vie[27]. Клиенты – народ непостоянный. К тому же они – стадо баранов, особенно на Тёплой Топи.
Бейкер был откровенен, и Квиллер решил действовать открыто:
– Как же вышло, что вы не добрались до банковского счёта Джорджа Вернига Тейта?
Дизайнер взглянул на племянницу, а она – на него. Затем Джек Бейкер чарующе улыбнулся.
– В Тейтовой семье были какие-то сильные переживания, – осторожно сказал он. – Pourtant[28] Дэвид Лайк сделал славную работенку. Я бы ни за что не использовал в холле эти полосатые обои, да и лампы там самые невероятные, но Дэвид постарался вовсю. – Лицо у него переменилось, выразив печаль – то ли подлинную, то ли притворную. – И вот теперь я потерял лучшего своего конкурента. А какой в игре интерес, если нет соперничества?
– Я хочу написать статью о Дэвиде Лайке, – сказал Квиллер. – Не могли бы вы высказаться о нём как конкурент?