– Нормально, – прокомментировал Беллоуз и быстро выдавил раствор прямо в сердце Нэнси.
По коже Сьюзен пробежали мурашки, когда она живо представила себе, как игла, вонзаясь в грудь Нэнси, раздвигает беспорядочно сокращающуюся мышцу сердца. Настолько живо, что почувствовала холод стали иглы в своем собственном сердце.
– Давай дальше, – сказал Беллоуз Рейду, отступившему от кровати.
Тот снова принялся за массаж. Картрайт затряс головой, сигнализируя, что бедренный пульс усилился.
– Старк будет писать кипятком, когда узнает о сегодняшнем, особенно после своей лекции о повышении бдительности в отношении подобных случаев. Черт, зачем мне эта головная боль! Если она гикнется, он меня просто пришьет.
Сьюзен с трудом переварила тираду Беллоуза. Снова она оказалась лицом к лицу с тем, что Беллоуз, да и весь персонал, не думали о Нэнси Гринли как о личности, индивидуальности. Больной рассматривался как часть некой сложной игры, как что-то вроде футбольного мяча, который команды гоняют по полю. Команды же волновало только то, какое место и преимущество они получат при выигрыше. Нэнси Гринли была лишь технической задачей, которую нужно решить. В конце концов становился важен не результат, а сам процесс ежедневной игры, ее ходы и пасы.
Сьюзен ощутила острое чувство раздвоенности в отношении клинической медицины. Ее женская чувствительность оказалась крупным недостатком в этой атмосфере механистичности и сиюминутной выгоды. Она молча вздохнула по старой доброй лекционной аудитории с ее абстракциями. Реальность же оказалась такой отрезвляющей, жесткой и холодной.
С другой стороны, она испытывала академическое удовлетворение, глядя, как ей пригодились базовые научные знания, приобретенные в аудитории. Из физиологических экспериментов с сердцами животных она знала, что беспорядочные сокращения – фибрилляции сердца Нэнси Гринли – можно прекратить, только деполяризовав всю массу сердечной мышцы, сведя всю электрическую активность к нулевой точке, после чего мог восстановиться нормальный автоматический ритм сердца.
Сьюзен вытянула шею, чтобы рассмотреть, как Беллоуз накладывает электроды дефибриллятора на обнаженную грудь Нэнси. Один он приложил к грудине, а остальные расположил на левой части грудной клетки, деформировав бледную левую грудь Нэнси.
– Все прочь от кровати! – приказал Беллоуз.
Он нажал большим пальцем на контакт, и мощный электрический заряд прошил грудную клетку девушки. Тело Нэнси подпрыгнуло, руки подскочили и хлопнули по груди, упав ладонями вниз. Электронный сигнал пропал с экрана, затем снова появился, оставляя за собой вполне нормальный след.