– Ни фига себе… дачку отгрохали…
Спустившись с холмов, Агроном выехал к широченному каменному мосту, упиравшемуся в крепостную стену, и его кобыла, прогремев копытами по желтой брусчатке, въехала в запруженный людьми город.
Еле-еле пробившись к центральной площади, бомж порядком пошумел по пути, разгоняя не желавших уступать ему дорогу «быдлян», да так, что молва о суровом всаднике опередила его фактическое прибытие на место.
Едва он только бросил поводья, с другого конца площади к нему уже пробивался его давний товарищ – Гиви, оглашавший окрестности дикими воплями:
– Ара, ты гидэ? Гидэ ты, сладкий мой.
Наконец, распихав последних зевак, он добрался до Агронома и первым делом принялся песочить того почем свет:
– Слушай, ты куда дэлся? Болше так нэ дэлай, да!!!
Впрочем, сердился он недолго:
– В компании пришел, в компании уйдешь. Я так думаю.
Бомж слегка отстранился от уткнувшегося ему в область паха гнома и, вспомнив давешнее видение, спросил:
– Где здесь сортир? – однако ответа дожидаться не стал, ломанувшись куда-то в направлении высокого дома, одним углом выходившего на площадь.
Гиви, отчаянно ругаясь, двинулся вслед за ним, но вскоре подотстал. Агроному недосуг было дожидаться неторопливого недомерка – добравшись до искомого здания, он благополучно миновал табличку с надписью «Отдел записи актов гражданского состояния» и бросился вверх по широченной лестнице.
Где-то на полпути торопливый бомж внезапно уткнулся в стоящего на пути человека и уже было хотел просто отпихнуть того в сторону, но все же вовремя поднял голову. Улыбающийся Лагавас покачал головой и изрек:
– Ты опоздал. Мы уже тебе на поминки скинулись, – он протянул Агроному трофей, снятый с убитого урки, – эльфийскую фенечку, давеча уворованную гнусной вражиной.
Улыбнувшись редкой удачной шутке эльфа, Агроном тоже не остался в долгу:
– С меня закусон.
Впрочем, обмениваться любезностями было совершенно некогда – нацепив фенечку на ширинку, он подмигнул Лагавасу и, жестом пригласив того следовать за ним, проскочил наверх.
Лестница упиралась в высокие дубовые двери, щедро украшенные наскальной математикой навроде «Катя + Дима = шестой месяц беременности». Двумя руками Агроном распахнул их на всю ширину, ввалившись в зал, расписанный под самый потолок сердечками и амурчиками, теснившимися повсюду, где не было лепнины и позолоты, занимавшей большую часть площади. Остановившись в некоторой задумчивости, он поддел носком грязного сапога до блеска надраенный паркет, поковырял в носу и, наконец, смачно сплюнув на пол, заявил: