– Все пропало, шеф, все пропало! Впрочем, в этом «докладе» не было никакого смысла – Сарумян и сам видел, как легко уничтожалось все, создававшееся годами упорной работы. Где-то внутри послышался звон бьющейся посуды – влетев в лабораторию, Сарумян увидел разбитую реторту, в которой уже третьи сутки происходил важный химический процесс, и улепетывающий по подоконнику фикус в кадке.
Схватив случайно подвернувшийся под руку ледоруб, старый пройдоха запустил им в ожившее растение:
– Ах ты, гаденыш!!
Стоит отметить – рука не подвела ветерана – перерубленный пополам фикусоид подергался в конвульсиях и затих.
В это время за спиной снова раздался стеклянный звон, и на пол рухнул внушительных размеров булыжник, только что превративший в стеклянное крошево отличный стеклопакет. Выскочив обратно на балкон, Сарумян еще успел заметить пылающего в стороне деревянного монстра и пляшущих вокруг него урок. В этот самый момент прорвавшиеся к запруде человекодеревья разворотили плотину, и водный поток хлынул на участок, затапливая мастерские и цеха, заводские конструкции и всевозможные агрегаты, стоявшие во дворе под брезентовыми чехлами.
Наблюдая за тем, как высвобожденная река крушит все на своем пути, карапузы сочли за благо забраться на самую верхушку своего деревянного друга и принялись безнаказанно глумиться оттуда над происходящим, будто соревнуясь между собой:
– Шир форева! Сарумян масдай!
Впрочем, Сарумяну в его высокой башне вряд ли грозили какие-то потрясения, тем не менее, сам он был потрясен до глубины души. Стоя на балконе, он едва успевал подсчитывать потери и убытки:
– Боже мой, три подъемных крана отечественных… Прокатный стан, немецкий новый… тоже три…
Впрочем, подсчитывать потери было необязательно. Конечная цифра была известна сразу… В графе «итого» жирными буквами значилось: «Погибло ВСЕ!!!»
Вкупе с ночным поражением урочьей армии, наголову разбитой подле практически взятой крепости, это было уже слишком! Сарумян в отчаянии бросился в свою секретную комнату, и вскоре оттуда послышались звуки коннекта…
* * *
Оставленный «стоять там, идти сюда» Федор, находящийся в полном коматозе, как всегда, все перепутал – немного постояв «здесь», он пошел «туда». На несгибающихся ногах он проковылял мимо опешившего от такого поворота событий Сени.
Тот сначала проводил приятеля взглядом, а потом, опомнившись, принялся кричать в удаляющуюся спину:
– Але, болезный! Совсем башню заклинило?
Федор, не оборачиваясь, показал ему средний палец и, покачиваясь на ветру, почапал дальше.
Вокруг сновали вооруженные люди, совершенно не обращавшие на карапуза никакого внимания, – куда больше всех интересовал надоедливый «мессер», вертевшийся над головами и периодически оставлявший в бывших теперь уже людях ровные ряды дырочек.