– Только попробуй сказать, что это ерунда. – Айрис сжала мой локоть. – Ты сама его испекла, милая. И вполне можешь гордиться собой.
Я не ответила – помешал комок, подкативший к горлу. Испекла хлеб. Я, Саманта Свитинг, которая не могла разогреть в микроволновой печи суп из пакетика, которая потратила впустую семь лет своей жизни и оказалась стертой, вычеркнутой из реальности, которая не имеет представления, кто она такая, – я испекла хлеб.
Сама. Своими руками. И это – единственное, что сейчас имеет значение.
К моему ужасу, по щеке внезапно скользнула слезинка, за ней другая. Глупость какая-то! Немедленно успокойся!
– Выглядит неплохо, – прокомментировал голос Натаниеля. Я резко обернулась. Натаниель стоял рядом с Айрис, его волосы отливали золотом на солнце.
– Привет, – смущенно проговорила я. – Я думала, вы… ты… трубу ремонтируешь…
– Так и есть, – кивнул он. – Заскочил на минуточку домой.
– Пойду достану остальные буханки. – Айрис похлопала меня по плечу и направилась к дому.
Я встала, рискнула посмотреть на Натаниеля. Один его вид всколыхнул присмиревшие было эмоции; рыбы в садке изрядно прибавилось.
Впрочем, подумалось мне вдруг, это уже другая рыба.
– С тобой все в порядке? – спросил он, поглядывая на мокрые следы на моих щеках.
– В полном. Просто день неудачный выдался. – Я провела ладонью по щеке. – Обычно я так не переживаю из-за хлеба.
– Матушка говорит, ты вся извелась. – Он вопросительно приподнял бровь. – Это из-за теста?
– Из-за него, – подтвердила я с кривой усмешкой. – Пришлось ждать. А я терпеть не могу ждать.
– Угу.
Мы встретились взглядами,
– Просто не выношу. – Сама не знаю, как, но я очутилась рядом с ним. – Мне нужно все и сразу.
– Угу.
Нас разделяло несколько дюймов. Я поглядела на Натаниеля, и все мои печали и заботы минувших недель тяжким грузом навалились мне на плечи. И пригибали, пригибали к земле. Мне требовалась разрядка. Не в силах сдержать себя, я сделала последний шаг, притянула Натаниеля…
Я не целовалась так с подросткового возраста. Руки переплетены, глаза не замечают ничего вокруг, уши ничего не слышат. Словно выпадаешь из реальности. Я бы не обратила внимания даже на Триш, появись она с видеокамерой и начни отдавать указания.
Казалось, прошло несколько часов, прежде чем я открыла глаза и мы оторвались друг от друга. Судя по ощущениям, губы распухли, ноги подкашивались. Натаниель тоже выглядел… потрясенным. Глаза его словно подернулись дымкой, а дышал он быстро и шумно. Внезапно я заметила, что мы раздавили хлеб. Попыталась придать ему хотя бы подобие формы, положила на стол – этаким памятником древнего гончарного искусства.