Чушь собачья! Гевин – один из самых привередливых на свете людей в выборе подельников, он просто трепался, чтобы настоять на своем, и у него, честно говоря, это получилось. В одном он был прав, и я признался самому себе, что внешне между мной и юным Клайвом действительно небольшая разница. Только у меня был старший брат, который занимался тем, что мне нравилось, а у Клайва – нет.
Хотя, с другой стороны, возможно, я выбрал карьеру грабителя банков именно из-за брата. В этом смысле Гевин, безусловно, на меня повлиял. Что бы я делал без него? Стал бы я налетчиком? А может, работал бы в банке, моля Бога, чтобы какая-нибудь банда ворвалась в зал и забрала меня с собой?
Мне даже думать об этом не хочется.
После этого я еще сильнее зауважал брата и пожелал ему удачи в любой карьере, которую он изберет. Поскольку отныне ему явно придется сменить род деятельности.
Гевин закончил дележку наличности, после чего каждый из нас положил в карман почти по четырнадцать тысяч фунтов. Еще несколько тысяч будут получены по кредитным карточкам. Гевин сунул их обратно в одну из сумок вместе со своей долей и четырьмя пушками.
– Позвони О'Райли, скажи, что я буду у него с кредитками где-то после трех.
Гордон О'Райли – мошенник, наркоторговец и барыга, а также наш сообщник, которому мы сплавляли карточки. Кстати, выгодное дельце для него. У Гордона было столько должников – мелких воришек, громил и подонков всех мастей, – что получить по кредиткам наличность не составляло для него никакого труда.
Нужна доза?
Нет денег?
Нет проблем. Возьми эту карточку, зайди в "Диксон", принеси мне видеокамеру, и мы обменяем ее на марафет.
К вечеру большинство главных торговых центров и именитых магазинов будут очень настороженно относиться к кредиткам – но это не страшно, поскольку есть множество мест, куда технический прогресс еще не добрался. Сотни, даже тысячи независимых торговцев до сих пор верят бумаге, ручке и простой честности. О'Райли знал их всех наперечет и огребал там наличность одной левой.
– Выпьешь чашку чаю на посошок? – спросил Сид.
– Нет, я лучше поеду. Сами знаете, какие в пятницу пробки по дороге в Лондон и обратно, – ответил Гевин. – Ладно, ребята, увидимся позже, в семь часов у Бенни. Идет? До встречи.
– До встречи, – пробормотал я, подняв глаза от моей доли наличных и мельком увидев Гевина в последний раз по эту сторону тюремных решеток.
Когда "скорая" везла Гевина в больницу, он был уже в наручниках. Он попытался сесть, но почувствовал адскую боль в спине; хотел повернуть голову – но ему помешал бандаж, наложенный на шею. Перед ним появилось чье-то лицо и объявило, что он попал в аварию и его везут в больницу.