– Ты ничего не забыл? – спросил я, показав ему на полуживого верзилу, распростертого на асфальте. – Помоги мне, придурок!
Затаскивая жирную тушу в фургон, я в полном недоумении покачал головой. Неужели так трудно понять, что укрытие не совсем надежно, если в двух футах от него на улице валяется твой сообщник? Когда мы все втроем залезли внутрь, я закрыл дверцу – и в ту же минуту отряд вышел из-за угла.
– Тихо! – сказал я пустомеле, искренне удивившись, что он не ответил "хорошо", или "конечно", или "ладно", или "без проблем".
Голоса зазвучали прямо напротив, и, пока добровольцы проходили мимо, мы слушали их самодовольный дурацкий треп: "Оставьте этих подонков на пять минут со мной наедине, и я им покажу!" – "В наше время люди уважали собственность..." – "Вот такие типы и привели Гитлера к власти! Но мы натянули ему нос..."
Я увидел во тьме, как мой отморозок показал им средний палец. Процессия удалилась, и мы оба немного расслабились.
– Ты не собираешься сдать меня копам? – поинтересовался он.
– Чтобы ты притянул меня за то, что я угрожал тебе пистолетом? На кой мне это?
– Я как раз хотел заметить, что угрожать оружием противозаконно, – заявил он. – Если ты меня сдашь, я тоже тебя упеку.
Боже правый! Бывали у вас в жизни такие разговоры, когда... А, да что там! Лучше б я пристрелил этого ублюдка, и дело с концом.
– Знаю, – ответил я. – Я только что сам тебе об этом сказал. Именно поэтому я не сдам тебя копам. Если тебе нравится тырить видики, телики или кружевные панталоны с рюшками – на здоровье! Только занимайся этим где-нибудь в другом месте. Ясно?
– Кто вы? – осторожно поинтересовался он.
– Скажем так: я более крупная рыба, чем вы, и это мой пруд.
Тут громила на полу зашевелился. Заерзал, посучил ногами, что-то пробурчал, потом сказал:
– Пожалуйста, мам, не продавай мой велик!
И снова вырубился.
Я открыл дверцу, вылез из фургона и велел отморозку убираться, пока не нагрянули легавые. Нагнав меня по дороге, он просигналил, помахал мне ручкой и оставил в полном недоумении по поводу того, какие же в этой округе тупые полицейские, если они не могут посадить грабителей такого калибра.
Я сунул пистолет под рубашку и постучал в дверь к Бренде, чтобы сказать дамам, что все в порядке. Бренда открыла дверь и в приливе восхищения и благодарности (несчастье сближает, не так ли?) втащила меня в дом. Дебби почти в отключке лежала на диване, Алан сидел рядом. Увидев меня, он вскочил и, немного помявшись, ретировался на кухню помыть посуду. Сама она не вымоется, проинформировал он нас. Совершенно нетипично для Алана. По идее, он должен был ухватиться за такую потрясающую возможность и заговорить меня до полусмерти. Казалось, ему неловко на меня смотреть. Неужели он видел меня с оружием или подслушал мой разговор с бандитами? Я уже забеспокоился всерьез, как вдруг заметил, что Дебби поежилась, отводя от меня глаза. И тут до меня дошло! Я изо всех сил сдерживался, стараясь не рассмеяться вслух, пока вел ее назад домой.