– Патон, ты тоже нужен. В кои-то веки исполни свой долг!
Дядя Патон неохотно опустился на указанный ему стул.
Чарли велели сесть напротив четырех тетушек, а дядя Патон устроился в торце стола. Интересно, как они будут проводить испытание, подумал Чарли. Музыкальных инструментов не видать, масок и этюдников на столе вроде тоже нет. Тетушки ждали. Они пристально изучали его.
– Почему у него такие волосы? – процедила тетушка Лукреция.
– Влияние со стороны матери, – пояснила бабушка Бон. – Валлийская кровь.
Говорит так, будто меня тут и нет! – подумал Чарли.
– Ах вот оно что! – И три тетушки неодобрительно завздыхали.
Тетушка Лукреция порылась в большом кожаном ридикюле и наконец извлекла пакет коричневой бумаги, перевязанный черной ленточкой. Она потянула за ленточку, и оказалось, что в пакете целая пачка старых фотографий.
Бабушка Бон подтолкнула пакет к Чарли, так что фотокарточки веером рассыпались по столу.
– И что мне со всем этим делать? – уныло спросил Чарли, который прекрасно представлял, каких именно действий ждут от него тетушки.
Тетушки одарили его ободряющими улыбками.
Чарли понадеялся, что ничего не произойдет. Ну пожалуйста, пусть он просто быстренько глянет на эти выцветшие фотки и отведет глаза прежде, чем раздадутся голоса. Ну пожалуйста! Однако стоило Чарли посмотреть на фотографии – и он тотчас услышал, какой шум подняли изображенные на них люди. Они вовсю играли на скрипках, виолончелях, пианино. Они танцевали, пели, хохотали. Чарли старательно сделал вид, будто ничего не слышит. Он попытался отпихнуть фотографии подальше – обратно к тетушке Лукреции. Но она подтолкнула всю пачку к нему.
– И что же ты слышишь, Чарли? – спросила бабушка Бон.
– Ничего, – выпалил мальчик.
– Ах, Чарли, пожалуйста, постарайся, – сладким голосом пропела тетушка Венеция.
– И смотри – не врать! – пригрозила тетушка Юстасия.
– А не то плакать тебе горючими слезами, – ощерилась тетушка Лукреция.
Тут Чарли разозлился. Еще не хватало – плакать! Никто его до слез не доведет.
– Ничего мне не слыхать. – И он опять отпихнул фотографии.
– Я ничего не слышу. – Тетушка Лукреция подвинула фотографии обратно. – Надо говорить «я ничего не слышу», а не «не слыхать». Говори грамотно, мальчик. Тебя что, никто ничему не учил?
– Ему совершенно определенно требуется обучение в академии, – высказалась тетушка Юстасия.
– Чарли, будь паинькой, посмотри на эти фотографии хотя бы на секундочку, – заворковала тетушка Венеция. – На одну крошечную, коротенькую секундочку, и, если ничего не произойдет, мы оставим тебя в покое и просто… – она поиграла длинными белыми пальцами, – исчезнем как не бывало.