— Кто вы, Айзенготт?… Вы внушаете страх, а ведь вы не злой, как многие из живших здесь.
Он тяжело вздохнул, и на краткий миг волнение, даже отчаяние проскользнуло по бесстрастному, точно восковая маска, лицу.
— Я не могу тебе открыть… Еще не истек срок, мое несчастное дитя.
— Я хочу уехать, — разрыдался я. Он тихонько кивнул.
— Ты уедешь… Ты покинешь Мальпертюи, но, увы, Мальпертюи будет преследовать тебя всю жизнь, такова воля…
Он замолк, но его прекрасные сильные руки дрожали.
— Чья же воля, Айзенготт?
Во второй раз я услышал это загадочное слово:
— Мойры!
И он склонил голову, словно согбенный неодолимой силой.
— Я хочу поскорее уйти! — нарушил я молчание.
— Хорошо, только дай мне руку, позволь вести тебя, и не открывай глаза, если хочешь избегнуть воистину страшной участи.
Я подчинился, и мы переступили порог: по лестнице я спустился, держась за своего загадочного покровителя; под нашими шагами гулко отзывались каменные плиты.
Внезапно мы остановились, и я почувствовал, что сам Айзенготт вибрирует всем телом.
Издалека, откуда-то из глубины ночи, доносилось мрачное и грозное песнопение.
— Барбускины! — в ужасе воскликнул Айзенготт. — Они идут! Они все ближе! Они вышли из смерти!
Он трепетал, как хрупкое деревце на ветру.
— Неужели вы боитесь их? — спросил я, понизив голос.
Ответом мне был вздох.
— Нет, не их, — пояснил он, — а того, что они несут мне… небытия!
Свежий ветер пахнул мне в лицо, звуки гимна внезапно затихли.
— Мы выбрались на улицу! — обрадовался я.
— Да, только не открывай глаза!
Еще долго мы шли молча рядом, пока Айзенготт не разрешил осмотреться.
Я стоял у таверны Бетс: за шторой в окне слабо светился огарок свечи.
— Иди, дитя мое, мир вернулся к тебе, — сказал Айзенготт, выпуская мою руку.
Я удержал его:
— Там, на берегу моря, я видел отца и… Слова застряли у меня в горле.
— И глаза Нэнси, — с трудом пробормотал я. Он яростно потряс головой.
— Замолчи!… Замолчи! Ты видел лишь призраки, отражения сокрытого. Если бы великие силы, правящие миром, так и оставили их призраками для тебя, дитя мое!
Он покинул меня столь быстро, что в сумерках я даже не заметил, куда он направился.
Я толкнул дверь в таверну: Бетс встретила меня с четками в руках, спокойно улыбаясь.
— Ты ждала меня?
— Разумеется, — сказала она просто, — я знала — ты скоро вернешься, и надо ждать; все это время я молилась.
Я бросился в ее объятия.
— Хочу уехать подальше отсюда, с тобой! — рыдал я.
Долгим поцелуем Бетс закрыла мне глаза.
— Конечно, милый мой, мы поедем ко мне в деревню. И отправимся к добрым Белым Отцам, — прибавила она со вздохом.